— Здесь, на мой взгляд, важнее именно военный аспект. В целом политика Евросоюза последних лет в области обеспечения общеевропейской безопасности свидетельствует о растущих военно-политических амбициях этой организации, причем и за непосредственными границами Европы. Несмотря на определенные финансовые трудности и усиливающиеся координационные проблемы Западноевропейского союза (ЗЕС) — этого пока еще функционирующего силового компонента ЕС, с более мощной НАТО, военно-политическое руководство объединенной Европы намерено активно использовать геополитические изменения и в мире, и на Евразийском континенте, чтобы закрепить за ЕС статус главного актора в конструируемой системе как европейской, так и евроазиатской безопасности. Причем с потенциалом, сопоставимым с сохраняющимися здесь стратегическими возможностями США. Другими словами, рамки проамериканской НАТО для Западной Европы уже стали концептуально тесными, чего не скажешь о большинстве государств Восточной Европы и Прибалтики, которые, напротив, пока нацелены на то, чтобы быть маленькими винтиками натовского военного механизма.
Уже с 1992 года Евросоюз фактически взял курс на проведение автономных (без участия США и Канады) миротворческих и гуманитарных операций, на создание собственных военных формирований —объединенного армейского корпуса, оперативного соединения сухопутных войск, оперативного соединения ВМС, центра обработки данных космической разведки. Непосредственно под эгидой ЗЕС за последние пятнадцать лет было проведено несколько операций на Балканах, в зоне Персидского залива, на Среднем Востоке (хотя их трудно назвать успешными). Вместе с тем по мере передачи Европейскому союзу военно-политических функций ЗЕС значимость этой организации продолжает снижаться, а функционирование ее институтов уже приняло формальный характер, более нацеленный на обеспечение ситуационной конкуренции с НАТО.
Собственно, европейские политики (и в интеграционном формате, и на уровне элит в ключевых государствах Старого Света) уже начинают демонстрировать прагматический, а не идеологизированный подход к решению довольно острой проблемы военного строительства: на дырявый оборонительный «зонтик» США больше надеяться не стоит. Кстати, такие возможные военно-политические перемены явно не будут способствовать укреплению евро-атлантического сотрудничества и по другим направлениям.
— Насколько радикально может поменяться европейский курс после выборов в Европарламент 25 мая?
— Никакие значимые перемены сразу произойти не могут — даже если ультраправый французский Национальный фронт наберет в будущем составе Европарламента несколько процентов депутатских мандатов, а сторонники Марин Ле Пен, по ее же словам, «будут блокировать попытки дальнейшего развития этого федералистского ЕС».
Важнее другое: общее количество европессимистов возрастает, а привлекательность идеи единой Европы (и тем более ее расширения) — угасает. Интеграционная модель «по-брюссельски» оказалась явно несостоятельной, однако сам этот проект уже давно стал функционировать в самодостаточном формате, который не предполагает значимой общественной корректировки. То есть при Жан-Клоде Юнкере, несмотря на его персональное качественное отличие от Баррозу, вполне могут продолжиться не только экономические, но и внешнеполитические эксперименты — особенно на периферии Евросоюза. Однако полагаю, что реакция на грядущие украинские события окажется более взвешенной и независимой от возможных наставлений США. Не исключаю также, что в целом отношения между ЕС и США станут стабильно ухудшаться в среднесрочной перспективе, особенно если это окажется выгодным для Германии.
— Как вообще европейские политики и эксперты оценивают перспективы собственно Евросоюза? Нет ли там ощущения надвигающегося масштабного социально-экономического кризиса?
— Общеизвестно, что есть евроромантики и евроскептики, но я бы сюда добавил еще и европрагматиков. Первые выступают за дальнейшее развитие европейских интеграционных институтов без оценки возникающих рисков и возможностей. Вторые вообще разочарованы в европейской интеграции и хотят возврата к Европе периода национальных государств. Третьи продолжают придерживаться общей интеграционной линии в экономике, но при этом хотят также учитывать национальные интересы предпринимателей и потребителей и отвергают политическую интеграцию в рамках Евросоюза.
Вероятно, многое из того, что в дальнейшем будет происходить с ЕС, станет определяться соотношением этих трех составных частей — в том числе то, будет ли общеевропейский кризис системным или частичным.