Государство зациклилось
По словам участников рынка, в связи с растущими госинвестициями в промышленность (ОПК, машиностроение, космос и авиастроение) следует ожидать активного роста производственного и инженерного консалтинга: актуальными станут «цифровизация» изделий, конструкторской и технологической документации, методы и инструменты системного инжиниринга для снижения себестоимости продукции, а также создание интегрированных систем планирования и управления производством. «Эти направления станут одним из приоритетов развития ОПК, в который вкладываются существенные средства. Например, только на модернизацию Уралвагонзавода до 2020 года планируется направить около 100 миллиардов рублей.
Таблица 12:
Список крупнейших компаний в области аутсорсинга учетных функций по итогам 2013 года
Важную роль может сыграть и активно внедряемый государством переход к контрактам полного жизненного цикла, когда поставщик не ограничивается разовым выполнением заказа, а отвечает за свою продукцию в течение всего времени ее эксплуатации. Примерами такого подхода могут служить решения Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ о контрактах жизненного цикла при поставке самолетов Су-34 и вертолетов Ка-226. А в гражданской сфере — контракты на закупку московским метрополитеном 248 вагонов с обязательством по обслуживанию этой техники в течение тридцати лет. Веяния времени требуют серьезной перестройки процессов работы промышленных предприятий, обязательного использования инструментов управления жизненным циклом изделия (PLM) и систем интегрированной логистической поддержки», — заключает Алексей Ананьин из «Борласа».
Меняется твоя таинственная карта Максим Соколов
section class="box-today"
Сюжеты
Кризис на Украине:
Фиксация подозрений
"Может, не такая уж она и мохнатая, эта российская лапа?"
Славянский пасьянс
/section section class="tags"
Теги
Кризис на Украине
Принятие Крыма в РФ
Вокруг идеологии
Долгосрочные прогнозы
Россия и Европа
Крым
/section
В употреблении популярных сегодня слов «аннексия» и «аншлюс» наблюдается ряд тонкостей, делающих эти вроде бы термины в действительности весьма неоднозначными, что явно противоречит квалифицирующему качеству терминологической лексики, заключающемуся в ясности и одномерности значения.
Оба слова (разница только в происхождении, одно из латинского, второе — из немецкого) буквально означают «присоединение» и в языке международных отношений соответственно призваны обозначать акт присоединения к государству ранее не принадлежавших к нему земель. Обязательно насильственный характер аннексии прямо не вытекает из исходного значения, между тем в современном употреблении если аннексия, то обязательно насильственная. Возможно, это связано с тем, что, говоря о насильственном присоединении (а равно и отторжении), не принято уточнять, насильственным (вар.: недобровольным) по отношению к кому. Притом что всегда найдутся люди, недовольные присоединением. И в нынешнем Крыму не 100% граждан желали присоединения к России, были и не желавшие этого, тем более были не желавшие в Киеве, Брюсселе, Вашингтоне, Варшаве etc. Стало быть, недобровольное и насильственное. Как, впрочем, и в случае с воссоединением Германии в 1990 г. — что, этого желали 100% жителей ГДР и 100% мирового сообщества? — и в случае, допустим, с присоединением Триеста к Италии в 1954 г. Недовольные всегда имеются.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Однако в одних случаях «аннексия» и «аншлюс», что подразумевает осуждение со стороны говорящего, в других случаях — нейтральное «присоединение». А «воссоединение» — так и совсем хорошо. Терминология столь тонкая и изысканная, что даже ею уже и не являющаяся.
Тем, впрочем, тонкость словоупотребления не исчерпывается. Границы стран и владений были подвижны с времен Ромула и Рема и даже раньше; очевидно, и стародавнее сдвигание границ тоже следует именовать аннексией. Но нет. Не принято говорить ни про аннексию Россией Киева с городками по Вечному миру 1686 г., ни про аннексию Крыма при Екатерине, ни про аншлюс Папской области при Викторе-Эммануиле, ни про аншлюс Прирейнской Германии при Людовике XIV, ни про аннексию Вифинии Римом после смерти царя Никомеда. Все эти события описываются словом «завоевание», чаще же — и вовсе нейтральным «присоединение». Смысл такого различения — еще в XIX в. не было аннексии как явления природы, а затем вдруг она появилась — кто бы объяснил.
Единственное приходящее на ум объяснение — что в современном сознании разделяются стародавние движения границы: что было, то было, чего теперь об этом спорить — и движения границы более или менее современные. Тут произошел такой прогресс, что деяния некогда обычные и приемлемые теперь стали неприемлемыми. Что, как мы знаем, не только с границами бывает. Вспомним хоть эволюцию отношения к гомосексуализму, точнее, к гомофобии. А равно к рабовладению, смертной казни etc. Одни табу исчезают, а другие, напротив, возникают. Вот и аннексию теперь табуировали.
Это произошло в результате квазиузаконивания весьма длительной фактической практики. После 1945 г., когда таинственная карта изменилась, и весьма, в течение почти полувека европейские границы были неизменны, вплоть до 1990 г. Что породило желание, чтобы и впредь так было. Границы и впредь должны быть нерушимы, аннексия и аншлюс есть восстание против универсального международного порядка. Если, конечно, это не аншлюс ГДР, но, впрочем, это совсем другое дело.
Такой подход имеет право на существование, более того, он весьма благонамеренный. Зададимся лишь вопросом: что обеспечивало с 1945 по 1990 г. генеральную тишину в Европе, когда ни одной пушке не позволялось стрелять и ни одной границе — двигаться? Отчасти — улучшение нравов, отчасти — память о бедствиях мировых войн («никогда больше»), отчасти — продавленный советской дипломатией в Хельсинки в 1975 г. принцип нерушимости границ, но главная причина в другом, и она называется словом «Ялта».
В 1945 г. на Ялтинской и Потсдамской конференциях победители договорились о разделе Европы. Результатом была почти полувековая генеральная тишина. Разумеется, было еще много всего другого, не слишком приятного. Железный занавес, разделительные линии, колючая проволока на границах, запрещение или во всяком случае очень сильное ограничение свободного обмена людьми и идеями. Но при этом ни одна пушка не стреляла и границы были нерушимы. В 1990 г. было торжественно объявлено об окончании холодной войны, ялтинская система приказала долго жить, после чего границы пришли в движение. Заморозка кончилась, и в те самые дни, когда провозглашали «конец истории», муза Клио изрядно, должно быть, потешалась над Фукуямами. Ибо главный механизм тишины и заморозки, т. е. межблоковый клинч, более не существовал.
При ялтинской системе родилась и концепция трех миров. Первый мир — капиталистический, а равно свободный, второй мир — коммунистический, т. е. СССР и сателлиты, третий мир — все остальное. В рамках равновесия страха было условлено, что первый и второй не воюют между собой, а свою агрессию выплескивают на просторы третьего, где старый империализм с передвижением границ вполне остается в силе: «Восточнее Суэца десять заповедей не действуют».
С крахом ялтинской системы и исчезновением понятия «второй мир» страны, к нему принадлежащие, провалились в мир третий — тот, который восточнее Суэца, с полной необязательностью заповедей. Когда заповедей больше нет, разделительных линий тоже нет, равновесие страха довольно разболтанно, остаются прежние, доялтинские, способы державного противостояния. Среди которых аннексия, а равно аншлюс занимают свое место, ибо в хаосе и чересполосице старого мира без них не обойтись. Порукой чему вся многовековая европейская история. Пока не будет новой мирной конференции с установлением жестких разграничительных линий, история продолжит бурное течение свое. Заклинаниями такой поток не останавливается.