«Наиболее серьезное влияние на жизнедеятельность предприятий оказывает налоговая нагрузка с фонда оплаты труда», — соглашается заведующая лабораторией развития налоговой системы научного направления “Макроэкономика и финансы” Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара Наталья Корниенко . В ИЭП также считают целесообразным рассматривать вопрос о введении единой ставки НДС при снижении ставки налога на прибыль до 15–16%.
Предложение снизить налоги недавно публично высказал Михаил Прохоров : его экономическая программа «НЭП 2.0» предполагает проведение налогового маневра путем снижения НДС с 18 до 15% и повышения НДФЛ до 20% на доходы, превышающие 30 млн рублей в год, что дало бы государственной казне дополнительно до 350 млрд рублей.
Оптимизировать налоги предлагает и бизнес-омбудсмен Борис Титов (подробнее см. «Добиться налоговой реформы сложно, но можно»). По его словам, в условиях, когда основная задача — рост экономики, налоговая программа должна стимулировать развитие частного конкурентного производственного бизнеса и технологическую модернизацию. «Мы сегодня не предлагаем снижать налоги, мы предлагаем вводить налоговые стимулы для тех, кто развивается, создает высокопроизводительные рабочие места. Такая программа создает минимальные риски для бюджета. Если она и снижает налоговые доходы, то только будущих периодов, для не существующих сегодня производств», — утверждает бизнес-омбудсмен.
В принципе, предложения и Бориса Титова, и Михаила Прохорова направлены на то, чтобы стимулировать предпринимателя вкладывать в свой бизнес, а не тратить деньги на себя — то есть встать на путь уменьшения корпоративных налогов в сочетании с одновременным повышением личных налогов.
И есть ощущение, что наверху готовы прислушаться к бизнесу и пойти по пути оптимизации налогов. На это указывает, например, то, что на Петербургском экономическом форуме министр экономического развития Алексей Улюкаев высказался против непоследовательности государства по отношению к бизнесу: «Есть обещание не поднимать налоговую нагрузку, но под разными предлогами нагрузка так или иначе возрастает».
Наши прикидки, кстати, показывают, что время переложить часть налогового бремени с корпоративного сектора на частный, похоже, пришло. Труд верхушки российского общества, часть которой живет за счет бюджета, оплачивается так хорошо, что давно уже превзошел европейский уровень. И дополнительный, но заметно ниже европейского налог на эти доходы составляет очень неплохую сумму.
Таблица:
Недополученные из-за льгот налоги, по данным за 2013
Олимпиада на свои
Года два назад в качестве первоапрельской шутки мы хотели написать заметку о том, что топ-менеджеры госкомпаний решили на свои личные накопления начать проект строительства высокоскоростных магистралей в России. Мы решили тогда, что это перебор, но определенная экономическая логика в этой несостоявшейся шутке была.
В России одна из самых высоких в мире степеней дифференциации населения по доходам. Так называемый децильный коэффициент — отношение 10% самых богатых к 10% самых бедных — составляет 17 и растет в годы кризиса. Что с макроэкономической точки зрения означает такая высокая концентрация? Она несет две проблемы. Во-первых, ограниченный по размеру и имеющий отрицательную динамику потребительский рынок, который все время сужается. Обеспеченных людей в России попросту мало, а чем их меньше, тем меньше они покупают собственно в России. Бедных много, но они не покупают. Бизнесу с высокой добавленной стоимостью расти в такой структуре населения некуда. Во-вторых, высокая концентрация означает, что имеет место исходная высокая концентрация ресурсов у ограниченного количества компаний, или, шире, хозяйствующих субъектов. Эти ресурсы и формируют возможность сверхвысоких личных доходов. Однако такая концентрация автоматически означает избыточные издержки, так как слишком большими ресурсами трудно управлять столь же эффективно, как ресурсами средней величины. То есть высокая концентрация — фактор «зажатого» рынка и высоких издержек. Устранение ее даст хороший импульс экономике. Мы думаем, что именно эти два порока концентрированной экономики — а вовсе не социальная справедливость — одна из важнейших экономических причин существования прогрессивной системы налогообложения.
До сих пор прогрессивная шкала вызывала сомнения тем, что много денег здесь не соберешь. Однако произошедший до кризиса 2008 года колоссальный рост доходов населения и одновременно растущая концентрация доходов заставляют предположить, что сегодня это уже значительные деньги. Причем прогрессивная шкала даст результат, даже если она коснется только последнего, самого обеспеченного, одного процента населения. Мы исходим из предположения, что если децильный коэффициент составляет 17, то вряд ли он меньше для последних — самых обеспеченных — 10% (он может быть даже и больше, так как «на хвосте» доходы растут самым стремительным образом). То есть 1% самых богатых людей в стране в 17 раз богаче нижней границы последнего дециля. Нижняя граница последнего дециля составляет сегодня примерно 45 тыс. рублей в месяц. Верхняя — 765 тыс. рублей. Годовой доход на члена семьи у последнего процента — 9 млн рублей. Один процент трудоспособного населения — это 1 млн человек. Пусть они платят подоходный налог не 13, а 30% (весьма скромно по европейским меркам). Тогда дополнительный налог с каждого составит за год 1,5 млн рублей, а со всех — 1,5 трлн рублей. На эти деньги можно провести еще одну Олимпиаду. Так что идея строительства высокоскоростных магистралей на личные средства была не так уж безумна.