Но ни одна из стен в конечном итоге не устояла перед волнами социальных цунами. Змиевы валы не спасли Киевскую Русь от войск Чингисхана, овладевших технологией штурма фортификационных сооружений.
Вот главный урок эпохи мировых войн, усвоенный державами-победительницами: мир стал глобальным, в нем более невозможно обеспечить локальную безопасность, преследуя локальные интересы.
Для США это означало не столько конец изоляционизма, сколько его продолжение иными, глобальными средствами. Не отгораживаться валами и стенами от враждебной периферии, а вовлекать ее в периметр и под защиту собственной раздвигающейся стены союзов и партнерств. Не жалеть средств на решение проблем третьего мира, преодоление и профилактику кризисов — тем самым вкладываясь в инфраструктуру собственной безопасности.
Радикальная смена принципов американской системы безопасности отчетливо видна, если сопоставить положение побежденной Германии после двух мировых войн.
Состояние Германии в 1945 году было неизмеримо хуже, чем в 1918-м. Достаточно вспомнить, что большинство крупных немецких городов союзники сравняли с землей ковровыми бомбардировками, которые эффективностью мало отличались от атомных.
Через пятнадцать лет после компьенской капитуляции в полунищей озлобленной Германии к власти пришли нацисты.
Через пятнадцать лет после разгрома 1945 года Германия вошла в число наиболее развитых и благополучных стран Запада — во многом благодаря американскому «плану Маршалла».
Америка, вступившая во Вторую мировую, едва оправившись от Великой депрессии, развернула на остывающих полях сражений колоссальную программу восстановления национальных хозяйств — как победителей, так и побежденных. Отстраивалась система органов и организаций международной помощи. Глубокой реконструкции подверглась колониальная система.
5.
Обществоведы будущего проанализируют идеологические, конспирологические, моральные стороны Pax Americana. Но многое можно понять уже сейчас, если принять во внимание, что советская система безопасности строилась симметрично.
Внешний «лимес» СССР как сверхдержавы образовывала периферия опекаемых режимов в Азии (Вьетнам, Лаос, Сирия), Африке (Египет, Ангола, Мозамбик) и Латинской Америке (Куба, Никарагуа). Всего Советский Союз имел договорные отношения с семью десятками стран третьего мира — строил там промышленные объекты, поставлял оружие, готовил специалистов, давал кредиты. Ближний, союзнический круг образовывали страны социалистического содружества, лояльность которых тоже крепилась потоком ресурсов и совместными проектами. Наконец, внутри страны союзные республики имели заметный приоритет в бюджетах хозяйственного и культурного развития — на фоне обнищалого Нечерноземья. Это был третий, внутренний круг системы российской безопасности, призванный в зародыше гасить проблемы и конфликты с ядовитым националистическим привкусом.
Внешние лимесы сверхдержав соприкасались по всему миру (за вычетом стран Неприсоединения, достаточно сильных, чтобы лавировать в сужающейся нейтральной зоне). Основные конфликты, вплоть до прямого столкновения систем вооружений (но не армий), разворачивались во внешнем круге. Во внутренних также шла отчаянная борьба: в развитых странах Запада действовали компартии, получавшие долю бюджета КПСС, в соцсодружестве диссидентские движения щедро подпитывались извне. Но прямое военное вмешательство в чужом внутреннем лимесе негласно признавалось неприемлемым. Советские карательные операции в Венгрии и Чехословакии встретили бешеный идеологический отпор, но остались без прямого военного ответа.
Биполярная система, при всех издержках, помогала выработке глобального подхода к проблемам безопасности. Оба лагеря осознали: стоит упустить из виду любой кризис в периферийной стране — там мигом обнаружатся сперва раздуватели пожара, а за ними и щедрые пожарники противоборствующей стороны. Зоны национальных интересов постепенно эволюционировали в сферы антикризисной ответственности.
6.
Обвал мировой системы безопасности грянул с распадом советской системы. На месте матерой, склеротичной, но ответственной геронтократии оказалось дитя-РФ с представлениями о системе международных отношений на уровне журнала «Веселые картинки». Все три советских контура безопасности, предоставленные самим себе, покрылись трещинами и пятнами локальной нестабильности. Встречное, «подхватывающее» расширение евроатлантической зоны ответственности, естественно, преследовало корыстные интересы (куда ж без них), но было во многом вынужденным, запоздалым и неэффективным. Справиться с развалом таких масштабов Западу оказалось не под силу.