Получается интересная картина: если бы мост строился сразу за счет государства, то он обошелся бы дешевле, чем по модели КЖЦ, куда деньги были бы привлечены по текущим ставкам. Наш условный проект будет иметь экономический смысл для государства при ставках на уровне 6-7%, добавляет Максим Ремизов.
Третья проблема — это отсутствие в стране компаний, которым были бы по силам задачи такого масштаба. Большие стройки требуют серьезных компетенций. Компании — исполнителю госзаказа приходится складывать очень сложную мозаику: найти проектировщика, который бы мог сделать проект с применением лучших технологий, строителя, который бы эти технологии мог реализовать, привлечь финансирование, договориться с экологами и решать массу других задач. Александр Морозов добавляет, что при использовании контрактов жизненного цикла исполнителям нужно уже иметь успешный опыт применения инноваций на подобных объектах, а также располагать активами, которых хватит для компенсации возможных претензий по качеству выполненных работ.
Схема 1
В сметном финансировании подрядчикам нет смысла заботиться о качестве и эффективности
Схема 2
В рамках КЖЦ исполнитель заинтересован в качестве строительства
Большой арктический пасьянс
Виталий Сараев
Тигран Оганесян
Даже если спрос на арктические углеводороды станет ощутимым только через десять-двадцать лет, надо начинать их осваивать уже сейчас, иначе нас ждет проигрыш в стартовавшей международной арктической гонке
Арктическое побережье придется снова осваивать
Фото: ИТАР-ТАСС
Дискуссия о необходимости освоения Арктики идет полным ходом. Противники упирают на нулевую или отрицательную рентабельность добычи арктических углеводородов, несовершенство технологий, экологическую опасность. Все это так, однако у сторонников активного инвестирования в большой арктический проект имеются свои аргументы — и тоже вполне обоснованные.
Согласно подавляющему большинству среднесрочных прогнозов, нынешний глобальный энергетический баланс не претерпит сколько-нибудь значительных изменений, то есть общая доля в нем углеводородной составляющей в ближайшие 25–30 лет сохранится практически на том же уровне, что и сейчас (чуть более 50%). Не предвидится и каких-либо сильных ценовых пертурбаций на рынке: цены на нефть вряд ли опустятся ниже сегодняшних 100 долларов за баррель (марка Brent) и, более того, к 2035–2040 годам, скорее всего, пойдут вверх, тем самым отчасти страхуя дорогостоящие арктические стартапы.
Еще один значимый фактор, активно стимулирующий интерес к почти безлюдным просторам Арктики, — возможность прокладки новых торговых путей между Евроатлантической зоной и Тихоокеанским регионом: быстрые климатические изменения в Арктике способствуют организации в обозримом будущем стабильной морской навигации, огромные экономические выгоды от которой очевидны.
Наконец, не следует забывать и о важнейшей геополитической составляющей экспансии в Арктику: этот обширный нейтральный регион Земли практически обречен в самом скором времени стать объектом горячих международных разборок и дележа меридианов и параллелей.
Поэтому, несмотря на возможное перенесение спроса на арктические углеводороды на конец 2020-х — 2030-е годы, всем приарктическим державам, и России в первую очередь, необходимо заблаговременно позаботиться о надежном обеспечении своего присутствия на этом важнейшем плацдарме, то есть упорно разведывать арктические ресурсы, осваивать новые технологии и готовить специалистов-профессионалов, чтобы, когда в этих колоссальных резервах возникнет острая потребность, мы были во всеоружии.
Нефтегазовое будущее
Оценим сначала, смогут ли возможные изменения в глобальном энергетическом балансе оказать серьезное воздействие на планы промышленного освоения арктических ресурсов нефти и газа.
В экспертном сообществе к настоящему времени сложился достаточно широкий консенсус относительно того, что как минимум до 2030 года среднесрочная динамика баланса мирового спроса и предложения на углеводороды, равно как и динамика цен на нефть и газ, не будут испытывать значительных скачков по сравнению с текущей ситуацией.