Стоит отметить, что традиционно степень полезности проектов геополитического значения на постсоветском пространстве многие у нас определяют по реакции западных политиков. После крайне негативного и нервного заявления о Таможенном союзе госсекретаря США Хиллари Клинтон , а впоследствии подобных по смыслу выпадов натовских генералов и чиновников ЕС стало понятно: мы двигаемся в правильном направлении. Некоторые аналитики связывают и события на Украине с приоритетной задачей Запада, обозначенной той же Клинтон: «Не допустить создания этого союза любой ценой». Если так, то наши западные партнеры явно просчитались — их действия произвели обратный эффект: местные элиты оказались напуганы не Россией, а той геополитической парадигмой, которая способна расколоть общество и фактически развалить страну.
Член Экспертного совета по внешней политике Европарламента, бывший советник канцлера ФРГ профессор Фридрих Зульге в интервью журналу «Эксперт» так охарактеризовал настроения западных элит: «Многие в Брюсселе и Вашингтоне пребывают в шоке и растерянности от самой новости, что Евразийский союз все-таки будет создан. Это настоящий ядерный удар по антироссийским планам сдерживания. Европейские политические элиты, которые сегодня фактически находятся под влиянием американских ястребов, не учли постсоветской специфики обществ стран СНГ, их глубоких общих корней, за что и поплатились полным провалом политики на восточном направлении».
«Мы должны кормить пять таких стран, как Россия» Владимир Козлов
Юрий Песков, гендиректор «Ростсельмаша» в 1978–1996 годах, уверен, что лучший комбайн в мире делается сегодня именно в Ростове. По его мнению, перспективы модернизации российского села и создания новых рабочих мест напрямую зависят от судьбы отечественного сельхозмашиностроения
section class="box-today"
Сюжеты
Эффективное производство:
Синтетический проект разрастается в кластер
Латунные латы, медный меч
Кронштадтская першпектива
/section section class="tags"
Теги
Эффективное производство
Персона
Интервью
Промышленность
Русский бизнес
Экономика
/section
В 1990-е для команды федерального правительства Юрий Песков оказался «красным директором» (читай: влиятельным ретроградом). Гайдаровская команда видела в таких угрозу. Для региональной элиты это, безусловно, уважаемый хозяйственник, но в свои семьдесят семь лет давно отошедший от дел. Песков был фигурой федерального масштаба даже для губернатора Владимира Чуба, руководившего Ростовской областью почти двадцать постсоветских лет, — и потому не мог быть в его команде. Но чем дальше бывший гендиректор от дел, тем охотнее признают его авторитет, едут за советом. В доме Пескова регулярно бывают высшие руководители региона. Юрий Александрович остается советником руководства холдинга «Новое содружество», нынешнего собственника «Ростсельмаша» (РСМ).
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Сегодняшний РСМ раз в пятнадцать меньше советского гиганта и по объемам выпуска, и по количеству работающих. Тем не менее современная история завода состоялась именно потому, что новая команда сохранила преемственность по отношению к старому советскому заводу, оценив его технический задел.
К началу перестройки Песков поставил на конвейер новое семейство комбайнов, которое, верил он, способно было перевернуть представления о производительности полевого труда. Оставалось модернизировать село. Однако органичного развития не случилось. Рухнула система кооперации, рухнули планы, а село, так и не успев обновиться, обеднело, стало ассоциироваться с «черной дырой». Песков в своей книге пишет: «В 1989 году на 1000 гектаров пашни у нас приходилось лишь 6–7 комбайнов, в 1990-м должно было стать еще меньше, в то время как в США на те же 1000 га приходилось 16 машин, во Франции — 19, а в ФРГ — 32». «Мало того, в нашем 700-тысячном парке машин комбайнов “Дон-1500” было только 30 тысяч (меньше пяти процентов), а у них в парке было машин такого же класса больше половины. Поэтому и в США, и в Канаде, и в других странах хлеб убирали 5–7 дней, а у нас — по-прежнему за 25–30. При таких сроках это был уже не урожай, а остатки неосыпавшегося зерна. Терялось зерна, по оценкам агроспециалистов, до 30 миллионов тонн».