В тех или иных вариациях идея насильственного укрупнения банковской системы воспроизводилась еще не раз. Например, предложения резко увеличить минимальные требования к собственному капиталу банков вошли в приснопамятную обновленную версию «Стратегии-2020» образца осени 2011 года. С целью расчистки банковской системы от банков, не способных осуществлять нормальные банковские операции, и полукриминальных структур, занимающихся отмыванием капитала, авторы документа предлагали повысить с 2013 года минимальный размер капитала банков до 1 млрд рублей, а с 2015-го — до 3 млрд рублей с последующим его индексированием в зависимости от инфляции. Напомним, что ЦБ уже много лет постепенно поднимает требования к капиталу банков. Процесс повышения нормативных требований пока шел довольно плавно — львиная доля недотягивавших до нужной суммы капитала институтов успевала капитализироваться, либо слиться с другими «малышами», либо сменить полноценную банковскую лицензию на ограниченный статус небанковской кредитной организации.
Сторонником агрессивных темпов укрупнения банков выступал, в частности, экс-министр финансов Алексей Кудрин . Именно он в конце 2009 года назвал планку 1 млрд рублей «правильной» ценой отсечения банковского капитала, что вызвало не только предсказуемую бурю возмущения в банковском сообществе, но и публичную отповедь Игнатьева. Однако даже Кудрин предлагал дать банкам на достижение миллиардного капитала переходный период в пять лет. В Стратегии же на это отводился один год, а еще через два года планка минимального капитала повышалась еще в три раза. Если бы эти правила уже действовали, то право на жизнь из тысячи с лишним действовавших на тот момент банков смогли бы подтвердить лишь около 190 при цене отсечения по капиталу 1 млрд рублей и 120 — при 3 млрд рублей.
Десятки и сотни небольших банков в регионах, да и в столице, обслуживают и кредитуют локальный малый и средний бизнес. Маленькие компании в регионах малоинтересны или слишком специфичны для крупных федеральных банков, а даже если и потенциально интересны, то «дотянуться» до таких клиентов даже при наличии развитой офисной сети довольно проблематично.
К тому же совершенно неверно ставить знак равенства между понятиями «маленький банк» и «криминальный банк». Громкие банковские скандалы последнего кризиса (Связь-банк, «Глобэкс», «КИТ Финанс», Собинбанк) и уже совсем одиозные недавние истории краха Межпромбанка и стремительного увода активов из Банка Москвы, потребовавшего беспрецедентных санационных вливаний госсредств, свидетельствуют скорее об обратном. Рискованную, а нередко и выходящую из легального поля политику демонстрируют банки из пула крупнейших, защищенные блистательной формулой too big to fail.
Фильтр ценою в жизнь
Одним из важнейших деяний игнатьевского ЦБ стало формирование системы страхования вкладов (ССВ). «Ключевым итогом создания ССВ была даже не система страхования сама по себе, а процесс сплошного перелицензирования банков, — размышляет Михаил Матовников , генеральный директор “ЦЭА — Интерфакс”. — Он был задуман как фильтр для вступления в ССВ и продолжался в 2004–2005 годах (закон о страховании был принят в декабре 2003-го, фактически система заработала с января 2006-го). Банкам был создан мощный стимул, чтобы вести себя по правилам. И это очень хорошо сработало на облагораживание банковской системы. В эту же сторону сыграли ряд макроэкономических процессов, к которым Банк России объективно отношения не имел: российские корпорации начали уходить от практики кэптивных заимствований, одновременно западные банки поняли, что выгоднее кредитовать российских корпоративных заемщиков напрямую, а не через российские банки. Соответственно, тема кэптивного кредитования перестала быть интересной большинству собственников предприятий и банков».