— То есть это вообще вопрос выбора? Любого?
— Да, это вопрос осознанного выбора. Когда я работала в «Перекрестке», там понятие выбора было ключевое. Наша главная задача — научить подростка делать осознанный выбор, любой. Мы не говорим, например, «нет наркотикам», а учим ребенка понимать, нужны они ему или нет, и делать выводы. То же самое с книжками. Я не продаю, если ребенок просто так покупает, говорю: я тебе не продам эту книжку. Ты не подумал, просто схватил... Почему ты решил, что эту? Давай посмотрим что-то еще. Что противоречит мне как коммерсанту, по идее.
— То есть в идеале, в книжном раю родители должны вести ребенка в магазин и сами вместо продавца спрашивать ребенка, чего он хочет?
— Да, спрашивать, предлагать свои варианты, делиться. Очень важно, чтобы родитель рассказывал про то, какие книжки ему нравятся, какие нравились в детстве и почему: я вот любил вот эту книжку, она про то-то и то-то. Но при этом — вот это, кстати, тоже важный момент — чтобы они не требовали, чтобы ребенку нравились именно те книжки, которые нравились им в детстве. Это вроде бы простая вещь, но тут даже мне сложно: если моим детям не нравится то, что мне в свое время казалось лучшим, я на них обижаюсь. Я говорю: перечитай, ты просто ничего не понял. И это неправильно. Есть такая книжка Даниэля Пеннака «Как роман». В ней десять правил, которыми должны руководствоваться родители, чтобы ребенок не возненавидел чтение: право читать, право читать все, что угодно... Я у него училась, внедряла эти правила. Но как у продавца и книжного консультанта у меня это получается, а со своими детьми все намного сложнее. А еще очень часто родители будто бы выбирают с детьми, но на самом деле ребенок пытается выбрать: «Мам, вот эту хочу», а ему в ответ: «Нет, эту ты не будешь читать...». Одно, на их вкус, оказывается слишком легким, другое — слишком сложным, тут — слишком много картинок, а здесь их слишком мало; в этой книге чересчур много текста, а в этой его мало. Куча аргументов, почему не эту книжку. А будешь читать вот эту, которую я для тебя нашла. То есть даже если прийти в магазин вместе с ребенком, может получиться, что он ни при чем. Но он же должен отвечать за свой выбор и нести за это ответственность!
— Все- таки интересно, как отличить нормальные отношения от манипуляций.
— Я думала про это. Сейчас попробую сформулировать: вы же чувствуете, когда фальшь какая-то происходит?
— А дети чувствуют?
— Конечно, даже еще острее. И в этом смысле неправда, что вся советская детская литература насквозь фальшива. «Тимур и его команда», например, вполне честная книга. Но это действительно сложный вопрос. Когда мы со своими детьми общаемся, как определить, где тут манипуляция, где не манипуляция, если я хочу от них добиться определенного результата? Например, чтобы ребенок спать пошел? Тогда любые слова будут манипуляцией, я же его к этому подвожу. Опять же где грань между манипуляцией и насилием, например? Тоже непонятно. Ведь если человек делает не то, чего хочет сам, а то, чего хотят от него другие, значит, он подвергается насилию.
— Да, но если вы в ходе манипуляции организуете пространство для того, чтобы он сам захотел спать, это все же манипуляция, а не насилие.
— Согласна, но все-таки там тоже тонкая грань. Есть еще честные манипуляции: пойдешь сейчас спать — прочитаю тебе три главы, а пойдешь спать позже — только одну. У нас обычно вот такая торговля начинается. Не знаю, правильно или нет, но такая игра.
Еще обязательно надо сказать о чтении вслух. Это важно, потому что совместное проживание — это процесс. И родитель, и ребенок находятся не только в одном физическом пространстве. Чтение вслух — очень мощный контакт. Больше нет таких моментов — мама вечно чем-то занята, пишет эсэмэски, думает о работе, о чем-то еще, а вот тут они реально вместе. Но потом это заканчивается, ребенок уже начинает читать сам, а ему и говорят: все, научился читать — теперь давай сам. Это в худшем случае, некоторые на ночь еще читают, но в целом перестают. Но читать самому — это уже труд, особенно в самом начале, это уже не удовольствие. Ребенок перестает чувствовать связь между книжкой и удовольствием, во-первых, а во-вторых — теряется контакт. Потом они становятся взрослыми, и родители причитают: где же мой ребеночек, у меня с ним нет контакта. Мне кажется, чтение — одна из возможностей остаться с ребенком в контакте, несмотря на то что он вырос и уже другой. Чтение вслух до подросткового возраста — возможность сохранить этот контакт и общее пространство переживаний. Другого способа я не знаю.