С тех пор прошло еще несколько циклов обсуждения животрепещущих вопросов экономической политики. Удалось ли членам кабинета и представителям денежных властей выработать единую позицию? Приняты ли какие-то решения по ускорению роста? Каковы сегодня наиболее тугие дискуссионные узлы? Эти вопросы г-н Белоусов уже в ранге помощника президента по экономическим вопросам согласился обсудить с «Экспертом».
— Дискуссии продолжаются, точки над i не расставлены. Не могут договориться не только чиновники — споры продолжаются и в экспертном сообществе.
— Обозначьте, пожалуйста, позиции сторон.
— Первая позиция состоит в том, что российская экономика вышла на некие пределы производственных возможностей, свидетельство чему — низкий уровень безработицы и высокий уровень загрузки производственных мощностей. Исходя из этого тема ускорения роста связана с долгосрочными структурными мерами — технологической модернизацией, отладкой рыночных институтов, улучшением инвестиционного климата и так далее, а любые бюджетные и денежно-кредитные стимулы бесполезны и даже вредны, так как грозят нарастанием инфляции.
Вторая позиция исходит из того, что торможение нашей экономики обусловлено сочетанием внешних конъюнктурных факторов (рецессия в Европе, замедление Китая) и действий правительства и денежных властей, то есть в существенной степени подлежит оперативной корректировке, прежде всего за счет снижения процентных ставок по банковским кредитам.
— Насколько я понимаю, вам ближе вторая трактовка. А какие у вас контраргументы для сторонников теории перегрева? Кстати, ваш преемник на посту главы МЭР Алексей Улюкаев является одним из убежденных сторонников именно этой точки зрения.
— Резервы эффективно используемых производственных мощностей в обрабатывающей промышленности — именно эффективно используемых, на которых может производиться конкурентоспособная продукция, — составляют 5–10 процентов от величины располагаемой мощности. Это означает, что существуют краткосрочные резервы повышения производительности труда за счет дозагрузки этих мощностей. Об этом свидетельствует и предкризисный период, когда в отдельные годы у нас производительность труда росла на 5–6 процентов.
Я вообще считаю, что в сегодняшних российских реалиях, в отличие от США или Европы, показатель безработицы не является индикатором перегрева рынка труда. Ведь у нас огромная занятость в теневом секторе: по некоторым оценкам, она составляет до 20 миллионов человек. При этом крупные и средние предприятия все последние годы численность сокращали. Что, согласитесь, не вяжется с утверждением о том, что рынок труда уперся в какой-то потолок.
— Итак, по вашему мнению, в нашей экономике сегодня перегрева нет. А какова ваша оценка ситуации?
— Строго говоря, рецессии не наблюдается — рост есть, но очень медленный. Внешний спрос стагнирует. Экономику тянет вверх потребительский сектор: по-прежнему быстро растет реальная зарплата, здесь важнейший фактор — подтягивание зарплат работникам образования и здравоохранения, и вслед за доходами растут потребительские расходы. Инвестиционный рост пока крайне незначительный. В первом полугодии, можно сказать, нулевой. Но по итогам года мы ожидаем небольшого прироста инвестиций в основной капитал.