Под стать банкирам и наш банковский регулятор, фетишизирующий борьбу с инфляцией и при этом имеющий весьма скудные инструменты борьбы с ней…
Продвигаясь согласованно по этим трем направлениям, Россия имеет хорошие шансы выйти, наконец, из экономического Зазеркалья и трансформироваться в одну из наиболее экономически мощных стран мира. Согласно последней оценке Всемирного банка, в 2012 году ВВП России по паритету покупательной способности составил 3,4 трлн долларов. Это 5-е место после Японии (4,5 трлн) и чуть впереди Германии (3,3 трлн). Кто бы мог представить себе такое осенью 1998 года?
Мы ничего не производим
Татьяна Гурова
Александр Ивантер
Производство товаров в России на душу населения в десятки раз ниже, чем в любой развитой стране. Мы серьезно не инвестируем в основной капитал уже более двадцати лет. Зато мы лидеры по доле торговли в ВВП. Если так пойдет дальше, то скоро мы окажемся в доиндустриальной фазе
Фото: Jacob Silberberg / Panos Pictures / Grinberg Agency
В середине XVIII века один из основоположников экономической теории рынка писал: «В общем в хозяйственной конкуренции всегда выигрывает та страна, в которой проживает и, соответственно, трудится больше людей». Эта мысль легла в основу формирования концепции добавленной стоимости, и заключается она в том, что только труд человека создает добавленную стоимость, а значит, чем больше людей работает, тем больше добавленной стоимости, то есть богатства, производит и тратит вся страна. На этом совершенно логичном утверждении построен фундамент современной хозяйственной системы. В ее основе лежит человек — работающий, производящий.
Наш современник скажет, что это абсурд. Ведь если бы это было верно, то догнать Китай и Индию было бы не под силу никому. Но этот кажущийся парадокс легко объяснить. Промышленная революция добавила к базовому концепту следующее: та страна богаче, где проживает и трудится большее количество людей, оснащенных равным или большим по количеству промышленным капиталом. В экономической природе не существует никаких других источников добавленной стоимости — только труд и капитал, прежде всего промышленный, индустриальный капитал. Когда в индустриальную эпоху говорили о росте производительности труда, ее автоматически связывали с капиталовооруженностью, а не с человеческим капиталом и краудсорсингом. Таким образом, промышленная революция лишь развила человека производящего, но не отменила его.
И только постиндустриальный мир попытался забыть о человеке производящем, а следовательно, и о труде и капитале как основе любого хозяйства. Однако надо понимать, что сформировавшаяся в последние тридцать лет постиндустриальная надстройка, где значимая доля населения работает в непроизводственном секторе, — очень тонкий, очень неустойчивый слой хозяйственной деятельности, не способный ни прокормить страну, ни обеспечить стабильность ее богатства, ни даже поддерживать цивилизованный уровень жизни на территории страны. Именно поэтому постиндустриальный мир возможен только в тех странах, которые, во-первых, накопили мощный промышленный капитал и, во-вторых, не забывают о его обновлении. Если кто не заметил, США — центр постиндустриального мира — после кризиса занялись активным обновлением капитала. Как говорится, «делай не так, как советует Америка, а так, как делает Америка».
Феномен чрезвычайной идейной послушности стран, потерпевших неудачу в мировой конкуренции, или, попросту говоря, проигравших войну, возник в современную эпоху и, как считается, наиболее ярко проявился в Германии. Россия — второй пример такого рода. Ни в одной стране мира идея постиндустриальной экономики не была реализована в такой мере, как в последние двадцать лет в России.
Сначала нам говорили, что нам нечего бояться разрушения производства, потому что мы все сможем купить на глобальном рынке. Потом уверяли, что не надо давать экономике денег, потому что будет инфляция. Потом нам начали поднимать налоги, чтобы платить пенсии, но не давали денег, чтобы реконструировать жилищный и коммунальный комплекс. Потом сказали, что нам надо скакнуть в инновационный мир, но не собирались инвестировать в науку. Потом сказали, что экономику будет вытягивать потребительский рынок, но не хотели строить дороги, по которым можно перевозить товары. Потом захотели построить в России мировой финансовый центр, но не захотели осуществлять в стране размещение акций крупнейших компаний.
Безумный хаос этих мыслей и стратегий и есть настоящий постиндустриальный мир. Мир, где реальность и ее потребности мешают воображению.