Англо-французские противоречия прежде всего касались колониального вопроса. И обострились они именно в последней четверти XIX века. Находившиеся в середине века у власти либералы не были склонны проводить колониальную экспансию — они считали, что для Британии куда важнее быть доминирующей торговой державой. «Я склонен думать, что, за исключением Австралии, не существует ни единого владения Короны, которое, при подсчете расходов на военные нужды и протекцию, не оказалось убыточным для жителей этой страны», — говорил один из них, Джон Брайт. Все территориальные приобретения, которые делала Британская империя в это время, имели в основном цель обезопасить Суэцкий канал и путь в Индию.
Однако у консерваторов была иная точка зрения. «По моему мнению, ни один министр в правительстве этой страны не сможет выполнять свой долг, если не будет использовать любую возможность для возрождения, насколько это возможно, нашей колониальной империи», — говорил лидер Консервативной партии Бенджамен Дизраэли. Придя к власти в 1874 году, он развязал войну в Афганистане. При консерваторах Англия активно взялась и за покорение Черного континента, вступая в противоречия с другими странами Европы. «Когда я в 1880 году покинул министерство иностранных дел, никто и не думал об Африке. Когда я вернулся в министерство в 1885 году, европейские нации были практически на грани конфликта из-за различных частей Африки, которые они могли бы получить», — говорил в 1891 году премьер-министр Роберт Солсбери. И здесь британские интересы особо конфликтовали с французскими.
Пиком противостояния считается Фашодский кризис 1898 года. Тогда у местечка Фашоды в верховьях Нила в 1898 году встретились две экспедиции: французская под командованием капитана Маршана и английская, которой руководил генерал Китченер. Французы поставили там свой флаг, однако британцы, только что подчинившие Судан, потребовали от французов убраться из долины Нила. В итоге Англия оказалась на грани войны с Францией, и Париж, трезво оценив печальные перспективы войны франко-русского союза одновременно с Англией и Тройственным союзом (все прекрасно понимали, что в Германии воспользуются англо-французской войной для еще одного разгрома республики), предпочел отступить. Маршан был отозван из долины Нила в обмен на обещания англичан начать переговоры о доступе Франции к верховьям реки, однако свое слово Лондон ожидаемо не выполнил. Но слишком портить отношения с французами англичане тоже не хотели, поэтому они передали Парижу часть Судана, что позволило соединить французские колонии в Северо-Западной и Центральной Африке. Но отношения продолжали быть натянутыми.
Британо-российские дела тоже шли неважно. Активное проникновение России на юг и восток, усиление позиций в Персии и Центральной Азии, а также намерение захватить Константинополь очень беспокоили британское правительство. В конце 1880-х российские войска вышли к афганским границам, и Британия начала угрожать России войной. Кроме того, она заключила антироссийский договор с Японией, который, по мнению англичан, мог бы воспрепятствовать захвату Россией Северного Китая.
Спасибо кайзеру
Казалось, что эти непримиримые противоречия не только не позволят Англии войти в коалицию с Парижем и Санкт-Петербургом, но и станут предлогом для выступления против франко-российского союза в мировой войне. Однако в какой-то момент Британия изменила отношение к обеим континентальным державам и оперативно урегулировала с ними все проблемы. Британцы посчитали, что куда более серьезная угроза для них исходит из Германии.
Победа над Францией и объединение Германской империи нарушило бы основополагающий принцип британской политики на континенте, подразумевающий недопущение создания державы-доминанта. По словам британского консерватора Бенджамена Дизраэли, после создания Германской империи «равновесие сил полностью разрушено; и страной, которая от этого больше всего пострадала и которая больше всех почувствует эту великую перемену, является Англия».
Британия почувствовала еще большую угрозу после того, как молодой и динамичный Рейх взял курс на лишение Лондона мирового господства. В частности, в области мировой торговли. «Или мы экспортируем товары, или мы экспортируем людей. Мы не в состоянии жить дальше при таком прибавлении населения и без соответствующего роста промышленности», — заявил преемник Бисмарка на посту канцлера Лео фон Каприви. При нем Германия заключила экономические соглашения с Австро-Венгрией, Россией, Испанией, Италией, Бельгией и другими странами, а немецкие товары начали вытеснять английские даже непосредственно из английских колоний.