Исключение составляют белорусские ТТН: сведения о них содержатся в базе данных Нацбанка Белоруссии. Еще в 2011 году ЦБ советовал банкам пользоваться этой базой для проверки достоверности накладных, которые предоставляли импортеры белорусских товаров. Кроме того, банкам следовало использовать данные о банкротстве белорусских компаний, размещенные на сайте Высшего хозяйственного суда республики, чтобы усложнить жизнь любителям скупать ТТН пачками у фирм, прекращающих свою деятельность. Однако рекомендации Банка России не возымели должного эффекта: вывод денег из России через Белоруссию — старая традиция, ей уже не первый десяток лет. «Белорусская схема вывода капитала заработала тогда, когда перевод денег из России в Белоруссию стал проще, чем в офшоры или другие юрисдикции, — утверждает Ярослав Романчук , руководитель Научно-исследовательского центра Мизеса. — С одной стороны, Банк России пристально следит за денежными потоками, идущими в офшоры, с другой — Белоруссия никакой не офшор, и можно использовать ее территорию для вывода денег, не попадая под радар контрольных органов России. Этим пользуются российские банки, которые практически все присутствуют в республике. Конечно же, за основу берутся некие контракты на поставку услуг или товаров, деньги по которым затем переводятся в офшоры. Что касается белорусских контрагентов в этих контрактах, белорусские они, как правило, только на бумаге. На деле их регистрируют те же лица, которые сами и осуществляют переводы. Так что названия вообще не имеют никакого смысла: зарегистрировать компанию в Белоруссии можно за день».
Проблема союзного значения
Перекладывать всю ответственность за незаконный вывод капитала под прикрытием фиктивного импорта на Таможенный союз нельзя, однако никогда прежде на операции фиктивного импорта не приходилось такого объема выведенных из России средств. В 2011 году весь фиктивный импорт товаров и услуг, а также не полученная вовремя экспортная выручка (еще одна традиционная схема бегства капитала) составили всего 17 млрд долларов. И это в сравнении с 25 млрд одного только фиктивного импорта из стран ТС в 2012 году. «Я не исключаю, что до какого-то момента именно из-за того, что таможенные декларации внутри ТС не требовались, в состав операций фиктивного импорта могли не включаться аналогичные операции с Белоруссией и Казахстаном, — считает Михаил Матовников , генеральный директор “Интерфакс-ЦЭА”. — Вполне вероятно, в какой-то момент ЦБ обнаружил, что как-то уж слишком много у нас импорта из стран СНГ. И может случиться так, что в следующих версиях платежного баланса будет осуществлен пересмотр статьи “сомнительные операции” за прошлые годы за счет уменьшения других статей».
С аналогичной проблемой различения фиктивных и настоящих операций столкнулся и Казахстан: там сейчас пытаются выяснить, сколько денег покинуло страну под видом оплаты несуществующих российских товаров. «У нас очень сильно растет импорт товаров, которые, по сути, могут реэкспортироваться дальше в Россию и Белоруссию. Важно мониторить эту ситуацию, потому что аналогичная тенденция, я так понимаю, складывается и в обратном направлении, из России в Казахстан. Ясно, что, если появляются какие-то потоки, то в этих потоках появляется и муть», — заявлял еще в июле министр финансов Казахстана Болат Жамишев . Под «мутью» казахстанский министр имел в виду простой факт: организация фиктивных сделок, выдача счетов-фактур без поставки товаров, чтобы осуществить вывод капитала, превратились в отдельный бизнес.
Лучше обстоят дела в Белоруссии, но вовсе не потому, что в республике нет любителей легких схем вывода денег. «Восемьдесят процентов белорусской экономики — госпредприятия. Они контролируют основные ресурсы, в которых зарождается капитал. И даже если есть прецедент вывода капитала в офшоры, надо сказать, что частный рынок в Белоруссии не представляет такой мощи, как в России, поэтому такие схемы очень редки», — рассказывает Ярослав Романчук.