Слишком сложные схемы
Фиктивный импорт, как и любая сомнительная операция из платежного баланса, — понятие бухгалтерское. Все свои суждения Банк России делает постфактум, на основе анализа документов, предоставляемых банками. А вот установить сам факт нелегальной операции куда сложнее — многочисленные обращения ЦБ в правоохранительные органы пока не дали существенного результата. Расследования белорусских и казахстанских схем упираются в страновые ограничения. «Казалось бы, интеграционная структура Таможенный союз, союзное государство Белоруссия — но все работает независимо друг от друга, — рассуждает Ярослав Романчук. — Чтобы получить информацию о неких белорусских юридических лицах, необходимо пройти сложную процедуру. Если они не числятся в уголовных делах, издержки получения и обработки информации такие, что российские органы с Белоруссией по мелочам предпочитают не связываться. А мелочь в итоге исчисляется десятками миллиардов долларов». В отношении казахстанских схем ситуация ничуть не лучше.
При этом многие собеседники «Эксперта» считают, что в 25-миллиардном денежном потоке подозрительного импорта через ТС могут присутствовать и вполне законные торговые операции. Это может быть или реэкспорт, особо популярный в рамках ТС, или слишком сложно сконструированные сделки. «Говорить, сколько товаров реально поставлено, а сколько нет, трудно, — считает Тамара Касьянова , генеральный директор компании “2К Аудит – Деловые консультации / Морисон Интернешнл”. — Мы все знаем, что часть импорта идет в Россию не напрямую, а через страны Таможенного союза. По тем или иным основаниям это бывает выгоднее. Еще на этапе создания Таможенного союза в Белоруссии и Казахстане уже были закуплены большие партии иностранного товара: например, через Казахстан в Россию шли китайские телевизоры. Это, конечно, единичные примеры. Но могут существовать и более обыденные: например, мы покупаем что-то у компании из Казахстана, которая затем из выручки оплачивает свой долг перед компанией в офшоре».
На самом деле все может быть вполне простым и очевидным. «Предположим, я являюсь торговой компанией в Казахстане, которая ввозит китайский товар, — приводит пример Дмитрий Малышев , руководитель проекта “Круглый стол финансовых директоров”. — Я купил товар в Китае, продал его в Россию, а полученные деньги вновь загнал в Китай для покупки очередной партии товара. И это уже нельзя рассматривать как экспортную выручку, это оборотные деньги».
Выход в другой стороне
Понимать истинную природу 25-миллиардного оттока тем важнее, что ЦБ, по всей видимости, решил бороться с казахстанскими и белорусскими схемами весьма репрессивными методами. В августе регулятор посоветовал коммерческим банкам с особой осторожностью относиться к операциям по оплате импорта из стран ТС на счета в банках других юрисдикций. Под особой осторожностью подразумевается обращение в Росфинмониторинг и отказ в проведении платежа. А согласно недавно принятым поправкам к «антиотмывочному» 115-ФЗ, после нескольких отказов банк может еще и заблокировать счет подозрительного клиента в одностороннем порядке. При этом наряду с сомнительными «под раздачу» рискуют попасть и вполне логичные бизнес-схемы ответственных компаний, как следует из примеров выше. «Я бы даже сказал, что имеет место не вероятность, а абсолютная неизбежность: именно так и будет, — говорит Виктор Исаков. — Поэтому добросовестным субъектам внешнеэкономической деятельности рекомендуется изменить порядок расчетов с контрагентами в Белоруссии и Казахстане, если он попадает под критерии сомнительности Центрального банка».
А вот желаемого для ЦБ эффекта его меры могут и не дать. «Любой банк, который знает своего клиента и экономическую сущность его операций, не будет отказывать ему в проведении операции, — считает собеседник “Эксперта” из российского банка, входящего в топ-30. — А с подозрительными клиентами, которые не идут на контакт и не раскрывают сути операций, крупный банк, конечно, не будет связываться». Зато небольшие недобросовестные банки, через которые и проходит основной объем сомнительных операций, на рекомендации Банка России могут и не отреагировать.
Что действительно было бы эффективно — так это обратиться к причине стремительного роста фиктивного импорта, а именно к лазейкам в правилах функционирования ТС. Начать можно с элементарного совершенствования процедуры ввоза и вывоза товаров. «Когда организовывали Таможенный союз, нужно, наверное, было продумать какую-то возможность электронного подтверждения прохождения товаров. Отмена таможни еще не означает отмену документооборота», — уверена Тамара Касьянова. Затем можно заняться и более плотной интеграцией союзных стран на уровне валютного контроля и надзора за финансовым рынком. «Если не будет неких общих правил функционирования валютного рынка, некоего единого банковско-фискального регулирования, то вывод капитала через различные схемы будет продолжаться, — уверен Ярослав Романчук. — Но появление таких механизмов в ближайшие годы маловероятно. Можно судить по таможне — гораздо более чувствительному органу госуправления: никаких механизмов, списков или единой базы данных для ТС не существует».