И наконец, многого заново уже не построить, просто потому, что это потребует неподъемных затрат. Например, Коломенский завод тяжелого станкостроения производит станки, которые позволяют обрабатывать заготовки диаметром до 18 метров. Сколько надо потратить, чтобы построить такой завод заново?
В дискуссию вмешался третий
Ясно, что обозначенные стратегии не противоречат друг другу и государство должно быть заинтересовано в развитии обеих. Но если рассматривать их просто как бизнес, то «бизнес-правда» на стороне первой стратегии, которую активно отстаивает Денис Волков. Она проще и быстрее в реализации.
Тем более что, как считает Александр Андреев, современное состояние российского станкостроения не позволяет рассчитывать на то, что оно сможет обеспечить возрастающие потребности российского машиностроения. Вот почему, несмотря на все проблемы, задача государства заключается в том, чтобы заинтересовать иностранных станкостроителей развивать в России не отверточную сборку, а максимально локализовать производство.
Ясно также, что суть второй стратегии не столько в бизнесе, сколько в политике обеспечения экономической и оборонной независимости страны, и это в основном не столько бизнес-стратегия, сколько государственный проект, что и подтверждается подпрограммой.
Все было бы так, если бы в дискуссию не вмешался третий участник — международная политика: США и ЕС объявили санкции против России, которые напрямую затрагивают ОПК и станкостроение. И у них в соответствии с Вассенаарскими соглашениями (см. «Пример металлорежущего оборудования и комплектации, подлежащих экспортному контролю») есть возможность наложить существенные ограничения на поставку не только самих станков, но и критически важных узлов и комплектующих, а также на передачу критических технологий. Масштаб этих санкций пока не ясен, но они показали уязвимость первой стратегии, тем более что для ограничения торговли товарами двойного назначения не нужны санкции. Завтра санкции могут быть отменены, а ограничения в части станкостроения все равно останутся. И тогда проблема локализации «редуктора и лопастей», может оказаться уже угрозой, не преодолеваемой в принципе.
Но не все просто и с Вассенаарскими соглашениями. Александр Андреев уверен: если дело ограничится отказом в поставке самих станков, то мы, при всех сложностях, сможем заместить их продукцию своими разработками. Может быть, не всё и не сразу. Но принципиально сможем. В том числе потому, что самые сложные узлы, обеспечивающие основные характеристики станков, практически все станкостроители мира закупают у относительно немногочисленного круга компаний.
Более того, считают многие из опрошенных нами экспертов, это даже будет полезно: оборонные предприятия прекратят создавать у себя выставки станков, которые не слишком загружены, а иногда, может быть, вообще не работают. И будут более корректно походить к техперевооружению. Как сказал один из экспертов, «в ОПК привыкли к большим деньгам, за которые не очень сильно надо отвечать, правильно было бы им поделиться с другими отраслями промышленности, которые задыхаются от недостатка денег, от недостатка финансирования».
Конечно, ограничения могут коснуться и импортируемых узлов. Например, высокоточных шпинделей или блоков ЧПУ. Тем более что Вассенаарские соглашения предусматривают такую возможность. Но и здесь мы, как считает Александр Андреев, скорее всего сможем заместить эти узлы своими разработками.
Но если Запад пойдет еще дальше и будет вводить дополнительные ограничения, которые коснутся уже следующего уровня комплектации, то здесь уже могут возникнуть значительно более сложные проблемы.
Например, «мы сможем сделать мотор-шпиндель, — поясняет Александр Андреев, — но высокоскоростные прецизионные подшипники, которые необходимы для них, — не сможем». Подшипниковая промышленность очень сильно деградировала.
Или направляющие качения, узел не очень дорогой, но самим его сделать непросто. Даже в СССР был единственный завод в Липецке, где их должны были делать. Тогда купили лицензию у фирмы THK и закупили оборудование, но, к сожалению, только к 1991 году начали производить опытные партии. Этими опытными партиями все и ограничилось. Завод умер.
Поворотная ось станков делается сегодня либо на червячной паре, либо direct drive — это прямой привод без редуктора на основе высокомоментного двигателя. При таком решении можно получить очень высокую точность, потому что нет механики. Но у нас не делают редкоземельных магнитов для таких двигателей. Но и прецизионные червячные пары в России тоже не делаются.