Большая земля
Еще один стереотип, один из самых, пожалуй, устойчивых, гласит: «Освоенные в советское время целинные земли Казахстана заброшены и не используются».
А это совсем не так. Все обрабатывается, пустующих участков нет. Как говорят местные, поднимешь камень — через полчаса хозяин тут как тут, приехал; а ты думал, ничейная землица.
Более того, за каждый гектар идет борьба. На любую освободившуюся площадь тут же находится претендент.
— А позиция властей такая: не работаешь с землей — отдай тому, кто хочет и будет, или обоснуй, почему она у тебя простаивает, — говорит фермер Александр Бакунов. — Паришь ты ее, отдыхает она у тебя — ради бога, но паровой клин не должен быть крупнее половины всего твоего участка.
В Житикаринском районе время от времени земля изымается из собственности нерадивых хозяев, есть специальная процедура по прекращению договора действия аренды. Сегодня на изъятии, выражаясь фискальным языком, находится семь участков по 200–300 гектаров. Кстати, точно такое положение вещей во всей Костанайской области — пяди пустой земли не найти.
— Сельское хозяйство всегда было у нас дотируемой отраслью. Но только сейчас государство стало поворачиваться лицом к селу, в агросектор вливают нормальные деньги: лизинг, кредитование, субсидирование, предоставляют льготы на горючку, — продолжает Александр Бакунов. У него пшеницы вызревает не так много, как в совхозах, но это не мешает ему находиться, так сказать, в тренде. — К тому же дают деньги на покупку племенного скота. Любой колхозник может сказать, что хочет заниматься животноводством, и получить щадящий кредит. Я вот тоже участник госпрограммы — по закупу нетелей, молодняка. В залоге у меня квартира и дом в деревне — так что отступать некуда.
Все аграрные предприятия в Житикаринском районе — частные. Формы собственности — крестьянско-фермерские хозяйства, а также ТОО, выросшие из совхозов.
Ближайший к райцентру совхоз находится от него в 18 километрах, самый дальний — в 120 километрах. Даже до первого «хрен на чем доедешь» зимой из-за снега. Трудно представить, как живется во втором.
Климат в Житикаре не просто суровый — убийственный. Зимой минус 40 со снежными буранами, летом плюс 40 с пыльными бурями. Мягко говоря, не очень-то комфортная погодка. А вот поди ж ты — и здесь живут люди. Гордятся своим победитовым характером да приговаривают, растирая рукавицами замерзшие уши или отирая со лба знойный пот: «Чем жестче природа, тем дружнее народ».
— У вас ведь тут зона рискованного земледелия? — спрашиваем мы, пытаясь казаться осведомленными.
— Рискованное земледелие — это в Нечерноземье. А у нас — отчаянное, — поправляет Ризван Муртазин. — Представьте себе, наша норма осадков на период вегетации пшеницы — всего 250 миллиметров. Меньше, наверное, только в Сахаре.
Три плюс два
Расклад по сбору зерновых здесь такой: на пять сезонов приходится два неурожайных. И еще попробуй угадай последовательность. Может, сезоны пойдут чередуясь: «хороший — плохой — хороший». А может, и по системе «три плюс два». Лотерея, словом. А с дождем приходится играть в блек-джек.
— Ты удобрения внес, а потом за неделю с неба ни капли не упало — все, значит, не будет пшеницы, полезные вещества не всосутся, — поясняет Нуржан Кушербаев с фатализмом бывалого картежника, привыкшего равнодушно принимать как недобор, так и «двадцать одно».
Допустим, в 2011 году случился прямо-таки небывалый урожай, сняли по 25 центнеров с гектара. Буквально не знали, куда его девать. Чистую пшеницу люди приобретали за копейки, словно отходы. Как прямое следствие, тут же в подворьях на порядок увеличилось поголовье скота, народ стал свиней подкупать, птицу.
В прошлом сезоне — обратная ситуация. Едва собрали по полтора-два центнера. Все были в минусе. В лучшем случае с нолем.
— А в этом году какой урожай ждете?
— Только начали косить, так что пока нельзя сказать, — говорит Нуржан Кушербаев.
— Еще нечего взвешивать?
— Сглазить можно, — отвечает дипломированный агроном-семеновед и суеверно сплевывает через левое плечо. Затем добавляет, понизив голос до шепота: — Шестое чувство подсказывает, что шесть-восемь.