Появление и превращения этих понятий на публичной сцене, как и уход с нее, можно объяснить, лишь изучая социальную историю. Так, история понятия «научно-технический прогресс» теснейшим образом связана с интеграцией Академии наук в официальное руководство, ее фактическим превращением в один из центров государственного планирования. С 1965 года в Государственном комитете по науке и технике руководителей из оборонных отраслей сменяют члены Президиума Академии наук. Наука и научное прогнозирование рутинно интегрируются в процессы управления. И в тот же период мы наблюдаем восхождение риторики научно-технического прогресса. Подобно связи «демократии» и «среднего класса» на Западе, понятие «научно-технический прогресс» стягивает признаки социализма в новую смысловую связку. Когда эта связка распадается? Когда в начале 1990-х Академия наук теряет свой статус главного экспертного органа, когда демонтируется институт государственного планирования. За считаные год-два понятие уходит из заглавий книг и статей, из языка официальных выступлений. Режим «реального социализма» уходит с отменой риторики «прогресса».
— Связь времен, как любят говорить, в данном случае связь советского времени с нынешним, в значительной мере ведь поддерживается языком. Если одни понятия вымываются, то эта связь разрывается? Или она приобретает какие-то другие формы?
— Давайте посмотрим, как это происходит с тем же «научно-техническим прогрессом». Казалось бы, в контексте капитализма и демократии на смену ему должен прийти «научный рынок». Но этого не происходит. Вернее, «рынок» присутствует как отдаленное будущее в официальных речах министров и академического истеблишмента. Но центральное место в 1990-е занимает совсем иное понятие, которое с 1970-х выполняло вспомогательную функцию в отношении «прогресса». Это категория «научно-технический потенциал». С институциональной деградацией науки компромиссное понятие «потенциал» отсылает к тому, что нужно сохранять и оберегать. В это понятие вписываются институты, академическая собственность, кадры, компетенции. В данном случае технический, второстепенный термин, лишенный доктринального смысла в советский период, становится главным доктринальным понятием на следующем этапе после политического поворота.
— Он поддерживает связь с прошлым?
— Да, хотя далеко не в очевидной форме. Что касается «всесторонне развитой личности», это очень важное реформистское понятие 1960-х годов, которое приходит на смену «массам» и отчасти освобождает индивида из-под диктата коллектива. В начале 1990-х, вместе с распадом тех институтов, которые генерировали эти понятия и их контекст, происходит очередной сдвиг. «Всесторонне развитая личность» уступает место успешному и платежеспособному индивиду, от которого не требуется всесторонности. Как я обнаружил уже по окончании работы над книгой, связь с прошлым сохраняется в таком фундаментальном секторе, как педагогика, где «всесторонне развитая личность» по-прежнему играет критически важную роль в профессиональной риторике.
Таким образом, разные языки общества, пережившего политический поворот, меняются с разной скоростью. Быстрее всех — язык политики и политических наук, медленнее — социологии, еще медленнее — педагогики.
Если некоторые понятия прошлого сегодня сохраняются, они не воспроизводятся в первозданной чистоте, а переопределяются в новых смысловых конфигурациях. Сегодня в тех же школах одновременно оперируют несколькими кодировками: всестороннего развития личности, индивидуального успеха, официозного патриотизма. Парадокс в том, что соседство этих понятийных логик ведет не к ужесточению выбора, а к росту оппортунизма. Ведь уже в младших классах ученикам приходится говорить сразу на нескольких языках, которые относятся к разным политическим режимам и периодам.
Мечта дала течь Дмитрий Соколов-Митрич
Русский Сан-Франциско или город-крепость, подчиненный интересам военных? Противостояние полярных концепций развития Севастополя становится все более явным
Обычная предвыборная листовка из Севастополя: «Фактически этот человек через людей своей команды вступил в тайный сговор с американскими спецслужбами для того, чтобы сохранить бизнес. Алексей Михайлович, вам не стыдно?!» Алексей Михайлович — это Чалый. Небритый дядька в свитере, в конце февраля возглавивший севастопольский бунт против Киева и сделавший так, что Крым теперь наш. Сегодня Чалый стал главной мишенью в политической борьбе за плоды весенней революции.