Так что насчёт доступности не стоит особенно обольщаться. Как сказал другой избранник небес, прекрасное трудно даже если оно кажется таким лёгким, как моцартовская серенада. В некотором смысле, спору нет, Моцарт и здесь исключение. Яблоко на своей ладони он так и протягивает нам. Без всяких твоих трудов, только захоти, он раз за разом будет открывать перед тобой эти чудесные окна в царство истины. Только уж заглядывать в эти окна, а тем более видеть в них что-нибудь, кроме небесного света, этому надо учиться. Долго. Скорее всего всю жизнь. Но дело, кажется, того стоит.
Статья была опубликована в журнале «Эксперт» №3 от 23 января 2006 года
О концепции учебника истории
Александр Привалов
Александр Привалов
Закончена полугодовая работа: публике представлен готовый проект «Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории». По-видимому, он будет утверждён президентом и ляжет в основу открытого конкурса заявок на написание учебника (линейки учебников) по истории. Концепция, к счастью, не очень удивила: в ней перечислено примерно то, что всякому жителю страны следовало бы знать о родной истории — и что при любой власти и любых учебниках учителя рассказывали и будут рассказывать ребятам. Есть, конечно, и кое-какие новшества. Так, ни Февральской, ни Октябрьской революции в школе больше не будет — будет Великая русская революция и её этапы; татаро-монгольского ига не будет — будет иго ордынское; ну, и ещё по мелочи. Следуя нынешней моде, Концепция чересчур, на мой взгляд, активно настаивает на акцентировании в будущем курсе аспекта многонациональности России, но в целом авторы Концепции, как и подобает историкам, в должной мере консервативны. Не претендуя на анализ всего проекта, я позволю себе сделать несколько замечаний.
Самым слабым местом Концепции кажется мне решение дойти в курсе истории до наших дней. Решение не то чтобы беспрецедентное — на свете всякое бывало, — но не в лучших традициях, то есть скорее неверное. Диккенс в своей «Истории Англии для детей» остановился на коронации Виктории, хотя писал шестнадцатью годами позднее. Ключевский свои лекции, опубликованные уже в XX веке, заканчивает реформами Александра II. В сегодняшней Германии школьный курс истории завершается объединением страны в 1990 году. Дальше — то есть ближе к нам — нет истории , а есть одна неперегнившая политика. Рассказ о ней (напоминаю: в школьном учебнике!), во-первых, нарушит очевидное для всякого здравого человека табу на втягивание детей в политику — неважно, за власть или против неё; во-вторых же, обречён на нестерпимую глупость. Один пример. В каждом разделе Концепции есть перечни лиц, которых в разговоре о таком-то периоде надо помянуть, непременно помянуть надо . Так вот, в разделе о последнем двадцатилетии перечень «Общественные и религиозные деятели, деятели культуры» выглядит так: патриарх Алексий II, Б. Акунин, Ю. А. Башмет, В. А. Гергиев, И. С. Глазунов, Д. Л. Мацуев, В. Пелевин, В. Т. Спиваков, П. Н. Фоменко, Ч. Н. Хаматова, З. К. Церетели, Ю. Ю. Шевчук, A. M. Шилов. Сильно, правда? А ведь это, так сказать, гарнир. Представьте себе теперь основное блюдо: какими ватными, безударными словами вынужден будет рассказывать учебник общей школы — не цензурой, самим жанром вынужден! — о гайдаровских реформах или о залоговых аукционах. Раздел получится, надо думать, на диво занимательный, ребят от него за уши не оттащишь. Кому и зачем он может быть нужен — сущая загадка.
Конечно, курс истории для общей школы и весь непременно пронизан политикой, и именно поэтому так горячо спорили и о самой идее «единого учебника», и о том, каким он должен быть. Стремление одной из сторон как можно полнее рассказать ученикам о мрачных страницах отечественной истории (особенно советского её периода), как и стремление другой стороны как можно больше говорить о победах и достижениях (особенно советского периода) суть прямое выражение текущих политических разногласий. Симпатии не вызывают крайности обеих сторон: оправдание любых репрессий тем, что «зато провели индустриализацию, без которой страну бы раздавили», выросло не на той же, так на такой же грядке, как и оправдание любых злосчастий, последовавших за распадом СССР, тем, что «зато разрушили тоталитарный ад, в котором человеку нельзя было дышать». И в том, что не возобладали ни, условно говоря, сталинистские, ни антисталинистские пропагандистские штампы, Концепция разумна. Но продолжением достоинств всегда оказываются недостатки — и Концепция, к сожалению, заплатила за взвешенность отсутствием, собственно, концепции будущего школьного курса. Курс будет о чём ? Об истории многонациональной России, отвечают авторы. А история России, она — о чём ?