В результате политики, побеждающие на таких выборах, заинтересованы прежде всего в том, чтобы понравиться радикалам. Следовательно, из элемента системы государственного управления по определению состава органов власти выборы превращаются в лучшем случае в спорт, раскалывающий общество на два непримиримых лагеря. Становится важна не только и не столько победа, сколько поражение представителя другого лагеря. Сограждане, относящиеся к противоположному лагерю, вызывают все более негативные эмоции; избранные политики вынуждены выражать эти эмоции или они рискуют проиграть еще и на праймериз более радикальному кандидату. В такой ситуации о нуждах государственного управления никто и не вспоминает.
Правда, если бы и вспоминали, помогло бы это едва ли. Половинчатый характер американского государственного устройства (не до конца президентского и уж точно не парламентского), когда ни одна из ветвей власти не может сломить сопротивление другой, требует для государственного управления если не консенсуса, то хотя бы масштабных компромиссов. А в условиях поляризации электората и общества в целом компромисс, по мнению почти всех, кто наблюдает за американской политической жизнью, стал ругательным словом. Республиканские политики любят повторять, что они готовы к любым компромиссам, демократам достаточно всего лишь принять их позицию и… получится отличный компромисс!
Другими словами, американский политический процесс развивается в строгом соответствии с существующими правилами, от конституции до избирательных норм, и для реальных перемен нужны реформы этих правил. Однако — и в этом состоит поистине пугающая особенность американской политики — эти правила окружены почти религиозным почитанием: политики, журналисты, эксперты, все многочисленные обитатели телевизионного эфира даже не начинают дискуссии о реформе правил и институтов. Это благоговейное замалчивание понятно. Любой смельчак, который начнет такой разговор, рискует быстро и навсегда быть изгнанным из публичного пространства. И это падение будет отвечать простой логике: если США — лучшее государство всех времен и народов, то и американская конституция самая лучшая, а сомневающиеся в этом либо больны, либо глупы, либо и вовсе предатели.
От перемены мест
Можно спорить, насколько искренне Барак Обама хотел в свое время реформировать американскую политическую систему. В конце концов, может, его несомненный и недюжинный политический талант просто подсказал ему, что такой лозунг обеспечит ему горячую поддержку сограждан, что достаточно заявить о своем стремлении к консенсусу и победить на выборах, а потом уже можно забыть об обещаниях. Очевидно одно: кардинальной реформы не получилось.
Даже когда в 2009 году рейтинг Обамы зашкаливал, демократы имели большинство в палате представителей и супербольшинство в Сенате (60 сенаторов из 100), а журналисты соревновались в остроумии по поводу кончины Республиканской партии, противники реформы здравоохранения все равно находили инструменты для блокирования реформы.
Лидер республиканцев в Сенате Мич Макконнелл объявил своим соратникам, что с первого дня правления администрации Обамы их главная задача состоит в блокировании любых инициатив президента. И чем дальше, тем успешнее у них это получалось. Вначале, после смерти сенатора Кеннеди и перевыборов сенатора от Массачусетса, демократы утратили супербольшинство в Сенате, потом из-за недовольства избирателей вашингтонскими склоками палата представителей перешла под контроль республиканцев, а законодательный процесс оказался прочно заблокирован.
Нынешний переход Сената под контроль республиканцев мало что меняет: президент все равно обладает правом вето, управленческий паралич сохранится, компромиссов не предвидится. Значит, республиканцы продолжат заниматься обструкционизмом, обвинять во всех грехах Обаму и демократов, надеясь тем самым добиться победы на президентских выборах 2016 года.
Нет оснований предполагать, что кампания через два года будет соревнованием программ реформ — скорее всего, в результате «гонки предвыборных вооружений» и борьбы политтехнологов лишь изменятся слагаемые американского законодательно-управленческого паралича. Например, Сенат станет демократическим (переизбираться будет большее число сенаторов-республиканцев), а президентом станет республиканец. Или, наоборот, благодаря голосованию граждан, в 2014 году оставшихся равнодушными к промежуточным выборам, на выборах президента победит демократ, а обе палаты Конгресса продолжат контролировать республиканцы, и паралич продолжится. И уж совершенно точно сразу же после объявления итогов голосования, как это происходит и в эти дни, все начнут готовиться к следующим выборам — и кому какое дело до проблем страны, если уже через два года есть шанс насолить оппонентам?