Экспортеры, с которыми мы беседовали в ходе подготовки статьи, подчеркивали важность любых форм политического промоушена в странах-импортерах. «С точки зрения выделения дополнительных финансовых средств вряд ли у государства сейчас есть большие возможности в связи с возросшей нагрузкой на бюджет, — говорит Николай Пронин , заместитель генерального директора компании КамАЗ. — Но для нас очень важна политическая поддержка в странах, где мы работаем. Например, мы активно продаем свои грузовики в Венесуэле и во Вьетнаме. И любые контакты с этими странами на высшем политическом уровне приводят к тому, что нам легче с ними работать».
Экспорт ОПК под ударом
Едва ли не самую значимую часть российского высокотехнологического экспорта составляет вооружение и военная техника. По итогам прошлого года наша страна поставила этой продукции почти на 15,7 млрд долларов — рекордный показатель со времен СССР. Портфель заказов на российскую военную технику достиг 40 млрд долларов. Но уже сейчас ясно, что в нынешнем году экспорт оружия заметно снизится, а портфель заказов неизбежно будет сокращаться.
Еще в конце прошлого года, то есть до введения тотального режима санкций против России, власти США начали оказывать жесткое давление на американские и европейские банки, пытаясь таким образом заблокировать получение «Рособоронэкспортом» денег от Сирии по уже выполненным контрактам, которые касались ремонта ранее поставленной техники. Более того, США и ЕС сочли возможным на неофициальном уровне предупредить и крупнейшие российские банки, в том числе Сбербанк, об опасностях, которые несут расчетные операции с Сирией. Фактически нашим банкирам дали четко понять, что, приняв сирийские деньги, они не смогут в прежнем режиме вести операции в США и ЕС. В результате «Рособоронэкспорт» тогда вынужден был раздробить сирийские платежи и для их проведения использовать мириады мелких российских региональных банков третьего и даже четвертого эшелона. Теперь же, после официального введения санкций против России, эта проблема приобрела всеобъемлющий охват. Если контракт в долларах или евро, то платеж почти всегда идет через счета в американских или европейских банках, а там его или вовсе не проводят или требуют массу дополнительных документов, часто секретных. Но на самом деле это лишь способ заблокировать платеж под благовидным предлогом. Закупорка финансовых проводок уже привела к тому, что мы не можем начать выполнять целый ряд контрактов на поставку вооружений с некоторыми нашими традиционными партнерами в Азии, в частности с Вьетнамом. «Пока аванс от заказчика не пришел на счет предприятия или не открыт аккредитив, то в принципе считается, что контракт не вступил в силу», — говорит замдиректора Центра АСТ Константин Макиенко . — То есть ты не можешь идти в банк и брать под это дело кредит. Ты вообще не можешь начинать работу по этому контракту». Точную сумму средств, которые технически невозможно перевести из-за санкций в Россию, подсчитать сейчас невозможно, но она исчисляется сотнями миллионов долларов. Безусловно, эта проблема в конечном итоге будет решена. Но существует еще ряд других.
Во-первых, нашему высокотехнологическому экспорту мешает слишком высокая ставка кредита внутри России. Сейчас для большинства даже крупных предприятий ВПК она составляет не менее 14–15%. «На одном авансе от иностранного заказчика запустить контракт практически ни одно оборонное предприятие у нас не может, оно в любом случае должно брать кредит в банке, но при существующих ставках его выполнение, скорее всего, вообще не принесет прибыли», — говорит г-н Макиенко.
Во-вторых, в оборонном комплексе России уже несколько лет подряд наблюдается неконтролируемая эскалация цен как на комплектующие, так и на финальные образцы техники. В среднем цены в отечественном ВПК растут на 15–20% в год, и примерно на столько же увеличивает прайс-лист «Рособоронэкспорт» для иностранных заказчиков. Если раньше российское оружие было довольно дешевым, то теперь оно стало весьма дорогим. Конечно, нам еще далеко до тех заоблачных цен, которые выставляют, например, Франция и США, но странам вроде Южной Кореи при сравнении цены и качества мы уже по ряду позиций уступаем. Например, Россия проиграла корейцам в индонезийском тендере на поставку трех подводных лодок, которые они обязались поставить за 1,1 млрд долларов. «На рынок вооружений выходят новые военно-промышленные державы — Южная Корея, Турция, Бразилия, ряд других, которые предлагают относительно низкие цены, хорошие условия поставок, большие кредиты. В результате та же Южная Корея уже продает оружия на полтора миллиарда долларов в год, что еще несколько лет назад было немыслимо», — говорит Константин Макиенко. Очевидно, что в этих условиях нам необходимо более активно кредитовать покупателей нашего оружия. «Не надо бояться кредитовать иностранцев, все заемщики очень тщательно оцениваются по методикам МВФ, Всемирного банка и другим. Но наш Минфин почему-то до сих пор к этому вопросу подходит слишком консервативно, — продолжает г-н Макиенко. — Например, Бангладеш хотел у нас купить довольно широкую номенклатуру вооружений, включая несколько подлодок и партию МиГ-29. Все вместе там тянуло на три миллиарда долларов, но Минфин одобрил кредит только на один миллиард. Но что можно купить на миллиард при таких ценах? В конечном итоге они купили несколько учебно-боевых Як-130. Хотя наверняка расплатились бы и за все остальное».