Но когда месть свершается спустя 22 года после того, как пал тот режим, символ которого ныне яростно свергается народными массами, — такое запоздалое идолоборчество безумнее всякого идолослужения. Хотя бы потому, что сокрушенный и оскверненный памятник Ленину с 1991 г. (на самом деле еще раньше, но не будем педантами, уточняющими, в каком именно году поклонение статуям коммунистических вождей отмерло de facto) уже не исполнял никакой государственной и идеологической функции. Двадцать с лишним лет это была лишь статуя (кстати, довольно высокохудожественная), осквернение которой было чистым варварством, не осложненным никакой идеологией борьбы с коммунизмом. Примерно как в 1939 г. в Ленинграде восставшие низы без малейшей санкции сверху (т. е. это не было бы случаем контролируемого «народного гнева») сокрушили бы клодтовский памятник императору Николаю Павловичу.
Впрочем, даже не будь этой тяжелой бессмыслицы от уничтожения памятника Ленину тогда, когда и от ленинской партии, и от ленинского государства, и от ленинского культа ничего не осталось, дело еще и в другом. В принципе, не существует бесспорного запрета на снятие памятников. Бывают разные обстоятельства, хотя война с историей — вещь столь топорно-прямолинейная, что кроме случаев крайней необходимости ее лучше избегать. Но снятие монумента — это как уголовная кара. Иногда ее не избежать, но формы ее бывают весьма различны, и выбор вида наказания говорит не только и зачастую не столько о подвергающемся наказанию, сколько об обществе, наказание совершающем.
И между ссылкой и смертной казнью есть большая дистанция, и между простой смертной казнью — хлопок пистолета в подвале — и смертной казнью публичной, постыдной и нарочито мучительной, тоже есть немалая разница. И большая цивилизованность общества начинается хотя бы с отказа от квалифицированной публичной смертной казни с заменой ее на прикровенную расправу на рассвете в тюрьме — а не в полдень на рыночной площади.
Просвещенность хрущевского царствования была и в том, что символическая казнь Сталина — ликвидация бессчетных памятников вождю в 1961 г. — была проведена тайно, непублично, в ночное время, по формуле «если уж так надо, то без шума, уханья и гиканья». Негоже палаческие функции выставлять напоказ. Эта тихая расправа над статуями Сталина укладывалась в общую картину просвещенного социализма с человеческим лицом, просуществовавшего до 1991 г.
В истории с киевским Лениным жалко не каменного Ильича, а лицо Майдана, которому до человеческого еще весьма далеко. Пока что это революция с лицом Тягнибока. При соответственном к ней отношении всякого минимально брезгливого человека.