Когда я закончил, она захлопала в ладоши и мило улыбнулась. - Не переживай, эти даты существуют для того, чтобы один о них всегда помнил, а другой постоянно о них забывал! Иначе не интересно... - Почти шёпотом ответила Ксюша. Я видел, как её глаза намокли, она едва сдерживала слезы! Мы коснулись бокалами и отпили вина.
Уже спустя пять минут я кушал мясо, запечённое с овощами. Я был голоден, так как не перекусывал с самого утра.
-Ты правда сегодня так сильно за меня испугался?
- Ну конечно правда, я места себе не находил!
- Ты никогда так не реагировал.
- А никогда и не было такой ситуации.
- Ну, бывало же что-то подобное! Не припомню точно, но бывало.
Я пожал плечами. - На столько серьёзного, нет. - Я постарался увильнуть от этой темы. - С телефоном все так плохо?
- Да. Его нужно нести в ремонт.
- Я попозже посмотрю, может сделаю чего.
- Может не надо?
- Почему?
- Знаю я, что ты сделаешь. Его потом даже инженеры собрать не смогут!
- Ой, прекрати! Ты знаешь, я на все руки мастер. Зачем идти к какому-то ремонтнику, если есть я?
- Действительно! Зачем...
- Как ты его уронить умудрилась?
- Он из чехла выскочил, я не успела поймать рукой, а в конце я его ещё ногой пнула! Он отскочил и в лужу угодил.
- Ты его ногой пыталась поймать?
- Да! Я не специально, я думала перехвачу его... не знаю, в общем, я случайно... Ну ты же меня понимаешь? Случайно...
- Я всегда тебя понимаю.
Я доел мясо. Вино в бокалах закончилось, я налил ещё. Затем, подняв бокал, она сказала свой тост, адресованный лично мне. Прошу меня простить, но её слова я не перескажу. Эти слова мои, мои, и только мои! Они навечно останутся только в моей памяти...
Разговор зашёл о новом ледовом дворце, после, о предстоящем походе в театр, и напоследок, мы обсудили соседей сверху, чьи дети начали топать ногами, создавая неприятный стук.
Я погасил свет и включил шар со светодиодной цветомузыкой. В плеере заиграла медленная, монотонная мелодия. Я протянул ей руку, опираясь на неё, она встала из-за стола и прижалась ко мне. Мы танцевали. Не спеша, медленно, молча. Правой рукой я обхватил её за талию, кисти наших рук сплелись воедино. Это было несложно, просто, понятно и легко. Идеальная ритмичность, синхронная перестановка ног, биение её сердца, и наши закрытые глаза. Мы были единое целое... Мы всегда были единое целое, не только в том танце, но всегда, во всем, и всюду...
- Седьмой раз... Уже седьмой год, в один и тот же день, в одно и то же время, мы танцуем этот танец... - Прошептала она.
- Не правда. Мы всегда с тобой танцуем. Каждый день, каждый час, каждую минуту! Любое счастливое мгновение моей жизни - это танец, в котором только ты и я.
Наши губы слились в нежный, медленный поцелуй. Неспешно переставляя ноги в угасающем танце, я, играючи, наступил ей на ногу, потом на вторую, и вот мы уже падаем на кровать. Мои губы касаются её шеи, левого плеча, и мы растворяемся в мире, который сами однажды создали...
***
Мои полураскрытые глаза не отрываясь смотрели в чёрную точку на потолке. Чёрная точка на потолке - это след от старой люстры, которая когда-то давно здесь висела. Ксюша лежала на моем плече, я чувствовал её медленное, размеренное дыхание. Я думал, что она спит, поэтому старался не шевелится. Свечи погасли, в комнате было темно. О чем я думал? Не помню точно. Какие-то незамысловатые мысли, или вовсе полусонный бред. В реальность меня вернул её голос.
- Спишь? - прошептала она.
- Нет. Я думал, ты спишь.
- А я думала, ты спишь. Лежу тут, дышу через раз, как бы не дай Бог тебя не разбудить, а он не спит видите ли! - Она повернула голову и посмотрела на меня.
- Да ладно врать-то ещё! Сопела тут на всю комнату. Спала, крепко спала! Я же чувствую, спишь ты или нет.
- Ну может немного уснула, чуть-чуть, совсем на секундочку. Но я не сопела! Ты врешь! - Я улыбнулся, в ответ она меня пощекотала - это были ее ответ на мой своеобразный юмор.
- Сколько время?
Она взглянула на свои наручные часы. - Восемь, почти восемь.
- Через час мне нужно будет уходить.
- Да, я знаю. Мама приедет в десять.
- Я не хочу пересекаться с твоей мамой.
- Ой ой, она не такая плохая, как ты думаешь.
- Ирина Ивановна сложный человек, больше я ничего не скажу. Тебе самой прекрасно известно о вредности твоей мамы.
- Ой, ладно тебе! Это нормально, что ты так относишься к ней. Многие парни предосудительно относятся к маме своей невесты.
Я скорчил кислую гримасу и закрыл глаза. Пролетела минута тишины.
- Я так и не подарил тебе собаку. - Вдруг сказал я. Эти слова пришли мне в голову, как далекое эхо прошлого.
- Ты не виноват. Это все потому что мне негде её содержать.
- Да хоть здесь, в квартире, в прихожей.
- Меня мама вместе с ней выгонит.
- Ну вот, а ты ещё спрашиваешь, почему я не люблю твою маму. Хотя бы из-за этого.
- Не преувеличивай. Ты сам понимаешь, что содержать собаку в квартире не очень удачная идея. В чем-то и мама права...
- А ведь именно благодаря собаке мы и познакомились. Ровно семь лет назад. Ты же тоже отлично помнишь тот день?
Ксюша засмущалась - каждое мгновение.
- Да, каждое мгновение... Я подходил к автобусной остановке, на улице бушевал противный моросящий дождь, задувал ледяной ветер. Ещё из далека я видел, как кучка людей, человек десять, может пятнадцать, зарывшись в свои капюшоны и скрутившись, как кучка испуганных ежей, жадно смотрели в сторону дороги, ожидая свой автобус. И вот я подхожу ближе, буквально на десять метров, мне уже видны их злые, хмурые лица. Я остановился у бордюра, мне оставалось сделать шаг, чтобы попасть под крышу остановки и тут... тут я увидел тебя. Я был просто потрясён! То, что я увидел - это искусство! В один момент я ощутил ту тонкую грань, между настоящим человеком и жалким подобием человека...
Внутри, под скамейкой, забывшись в угол, скуксившись, лежал пёс. Он был большой, взрослый, без породы, обычная дворняга! И этот пёс, - он трясся, весь дрожал. Его редкая шерсть была полностью вымочена, его худощавое, голодное тело со всех сторон продувал сильный ветер. Без сомнения, он замерзал... И ты, я вижу тебя! Сидя на корточках, бросив свой портфель на землю, ты натягивала полиэтиленовый дождевик на пса. Ты специально проделала отверстия для его лап и морды, да так умело проделала, что когда ты его натянула, дождевик, предназначенный для человека, идеально сел на длинное тело этого бедалаги! ... Я стоял не двигаясь, смотрел... Мои глаза были размером с медную монету, я был до жути удивлён... Сзади меня остановился мой автобус, девятый номер. Я посмотрел на него, похлопал ресницами, и снова уставился на тебя. Я не мог сесть и уехать... я должен был узнать, кто ты!?
Сухим платком ты вытирала его морду. Его карие глаза жалобно смотрели на тебя. Он подался к тебе, мордой ласкаясь о твою ладонь. А ты начала его гладить, чесать за ушками, почёсывать шею. Потом ты потянулась к портфелю и достала пачку сосисок. Пёс был настолько голоден, что глотал их почти не разжевывая... Ты вся испачкалась! Твои ладони, рукава куртки, коленки... Но тебя ничего не волновало, ты не замечала этого, ты замечала только радостные и благодарные глаза этого пса.
Люди, которые стояли рядом, они не замечали этого. Они как будто вообще не видели вас. Их скучные глаза выражали серость, пустоту и безразличие! Они лишь пустые органические тела без души, в них давно погиб человек... А ты, как какой-то ангел, как существо, живущее вне рамок этого мира, просто сидела рядом и продолжала его кормить. Клянусь, я первый раз в жизни видел настоящее искусство! Картину, в которой столько смысла и красоты, что каждый стоящий художник, уверен, отдал бы жизнь за возможность её написать!