— Потому, что я, и никто другой создал Анвию! Она моя! — Рявкнул Марас, сжимая кулаки, окутываясь плащом квинты. — Я направлял её развитие в нужном мне направление, внедрял технологии, вел ход истории, влиял на события и руководил прогрессом. Мне решать, кому жить, а кому умирать! Ты ресурс, не боле.… И ты сейчас умрешь!
— Погасни… — Тихий шепот Макса разнесся эхом по залу цитадели.
Сила, сосредоточенная в форме плаща вокруг Мараса исчезла, а глаза бывшего Бога безумия наполнились ужасом. Он сразу понял, что с ним случилось, когда ощущение греющей в груди теплоты пропало, а кожа сжалась из-за резкого сдавливающего холода.
— Сегодня тепло… Минус 44 всего. — Спокойный голос Макса, без малейшего намека на издевательство прозвучал в голове, отозвавшись ещё большим холодом во всем теле. — Вот, держи. Я же не зверь, какой-то….
Легкие белые одежды на носителе, некогда принадлежавшему Люминосу, разошлись лоскутами, падая на пол. Их сменило шерстяное белье, брюки из верблюжьей шерсти, шерстяной водолазный свитер поверх которого легла стеганая короткая куртка. Довершила экипировку шуба мехом вовнутрь, поверх которой лег ветрозащитный комбинезон из парашютного шелка и уги с ледоходами на подошвах. Два увесистых рюкзака с глухим стуком упали к ногам Мараса.
— Там всё необходимое. Это поможет тебе….
— Верни всё обратно! Ты не можешь так поступить!
— Могу… — Будничным тоном произнес Макс, после чего так же спокойно добавил. — У тебя не получится. Не мечтай….
— Что не получится? Верни мне силу! Верни! — Марас бросился вперед но, не рассчитав вес своей экипировки, не смог перепрыгнуть рюкзак, споткнувшись о который рухнул в каменное крошево пола.
Ударившись подбородком об торчащий булыжник, бывший Бог безумия прикоснулся к потеплевшей от влаги коже. Это была кровь, сочащаяся из раны, быстро свернувшаяся от холода бурым потеком.
— Верни, я не хочу…. — Завыл Марас, опустив голову, стукнувшись лбом. — Я этого не вынесу!
— Не получится. Я про то, о чём ты помышляешь. — Видя вопросительный взгляд наполненный ужасом, Макс решил пояснить. — Ты ведь уже подумал о том, чтобы себя убить. Я тебя предупредил, но не стану останавливать. Мне пора….
— Подожди! Куда ты? Не оставляй меня вот так!
— Мне нужно ещё многое сделать, а времени у меня нет, в отличие от тебя. — С треском, пространство за спиной Макса сгустилось, с треском раздаваясь в стороны, образуя разрыв. — Вечной жизни тебе Марас. Надеюсь, тебе удастся выбраться отсюда. Хоть в этот раз попробуй пожить достойным человеком….
Глава 32
Свершения. Часть II
Макс
Стоя перед Сердцем Анвии я чувствовал себя вандалом. Мне не хотелось уничтожать этот совершенный механизм контроля над миром, но по-другому было нельзя. Он бы мог послужить во благо, при должном управлении мир можно превратить в мифический Эдем из сказаний, где нет войн, болезней, нищеты и бедности, такой мир, где хочется жить, а каждый новый день приносит радость, суля уверенность в следующем.… Где без страха смотришь в будущее, четко его представляя. И оно так и было, если бы Марас не имел тотального контроля над ним. Влияние других Богов — это лишь декорация, создаваемая иллюзорными цифрами. Вся власть над Анвией только в одних руках — руках безумного Бога, для которого вседозволенность стала нормой существования. Убить чуть больше миллиарда разумных, ради того, чтобы подчинить себе мироздание и небожителей… Подобные желания далеки от здравого смысла.
Такие же, как он, хотят присоединиться к этому «празднику жизни» всеми возможными способами. Они слепы и глухи к чужим страданиям. Боги, которых должны уважать, почитать, искать в них опору — всего лишь стая жадных стервятников. Те, кто способен нести утешение нуждающимся и направлять их, сам того не подозревая стоит на коленях, перед двумя «Богами». Это не Бездна и не Свет Творца. Сила и власть — вот чего они жаждут, не заботясь о методах и морали. Только Марас, и все те Боги, кто решил, что сможет безнаказанно терзать этот мир, сильно ошиблись. Их мечты, так и останутся мечтами. Когда я уничтожу Сердце Анвии, то Марасу не удастся запустить процедуру отката мира, а большая часть Богов сразу же потеряет интерес, не желая соперничать за ставший диким мир без возможности управления им.