Что еще за факты?
Эдгар не был следователем. И детективом не был. Он был обычным бюрократом, хорошо понимавшим, как работает полицейская система в стране и в городе в частности. Никаких новых фактов, которые прошли бы мимо него совершенно точно быть не могло.
Судя по хитрым глазам Майки, рассказывать она ничего не собиралась.
Ему сказать тем более было нечего и они расстались, лишь накалив обоюдное любопытство.
- До встречи, Майя, - церемонно кивнул ей Плюев на прощание, дожидаясь пока журналистка запрыгнет на открытую площадку электровагона. В шестом часу солнце продолжало палить, заставляя воздух вдоль дорог дрожать от зноя. Косые лучи пронизывали насквозь открытые всем ветрам электровагоны и он в какой-то момент позавидовал девчонке: с ее острыми локтями не составит труда пробиться вперед, где встречный ветер бьет в лицо, охлаждая кожу. Рыжие локоны мелькнули в толпе, всколыхнув ее, и пропали. Призывно звякнув, электровагон неторопливо двинулся под гору, направляясь в окраины.
Майка не стала пробиваться вперед. Она в свою очередь с недоумением следила за Плюевым. Чудак человек! Жарится на пятачке остановки, беловолосая голова едва не сияет на солнце, лицо покраснело и покрылось бисеринами пота, но не уходит, ждет, пока она уедет. Он даже прощался странно, ужасно несовременно. Чуть не поклонился ей в след, а ведь она ему... в дочери годится?
Журналистка неловко повела плечами, чувствуя себя неуютно от такого обращения. Словно она царица какая, подумать только. В ее жизни никто так себя не вел, все обращались друг с другом в разной степени бесцеремонности, от любящего подтрунивания друзей до презрительного игнорирования начальства.
Плюев был словно из другого мира и из другого времени. По нему видно было, что он и сам это понимал, но вести себя по-другому не умел, отчего все остальные проникались к церемонному и обстоятельному помощнику главы полицейского управления трудноописуемой неприязнью.
Майка и сама поначалу его недолюбливала. Плюев казался ей надменным, смотрящим на нее свысока (что, принципе, привычно), но в отличие от остальных, для него это было маской. Чего в Эдгаре было в избытке, так это доисторических манер и какого-то безграничного уважения ко всем без исключения. Рядом с ним она самой себе казалась еще моложе, глупее и неотесанней, чем есть и никак не могла пробиться через эту скорлупу этичности. Он никогда не отказывался с ней говорить, но и ни один прием с ним не срабатывал. Плюев мог просто замолчать, если не хотел отвечать на вопрос, и Майка самой себе напоминала маленькую собачонку, прыгающую вокруг мастиффа.
И в то же время что-то в нем было такое... Успокаивающее что ли? Причина, по которой журналистка до сих пор не бросила это дело и не вернулась в толпу перед крыльцом полицейского управления.
Сегодняшний разговор можно считать прорывом. Она предложила сигарету от отчаяния, а он взял. Взял и затянулся, и скинул на секунду эту маску равнодушия и холодности. Оказалось, что помощник и жмуриться от удовольствия умеет. В этот момент он казался почти одного с ней возраста.
На этой мысли Майка озадачилась. Она понятия не имела, сколько ему лет и как-то вообще над этим не задумывалась. Он был немолод, то бишь старше тридцати. Но и не так уж стар, то бишь младше пятидесяти. Хотя с этими северянами никогда не угадаешь, может, у них там в каждом доме по криокамере.
Девушка все же пробилась через толпу к носу электровагона, где было прохладнее, и подставила лицо теплому ветру. Эту часть города она особенно любила - на спуске с горы вид открывался потрясающий. Крыши одноэтажных домов пылали под солнцем, солнечные батареи никогда не разряжались полностью. Район был достаточно богатым, чтобы позволить себе близость к центру города. Дома и участки иногда поражали размерами, а дороги были гладкими, словно пластиковые. Вероятно, скоро электровагоны пустят в объезд - местным нуворишам не нравилось соседство с электрической веткой, которая портила весь вид и еще больше не нравились ее пассажиры, спешившие в свои окраины после долгого трудового дня. Их, окраины, в смысле, уже можно было с горы увидеть. Емкость батарей на крышах домов была меньше, потому и сияли они не так сильно.
Майка спрыгнула на раскаленный асфальт аккурат на границе районов, когда дома среднего класса превращались в однозначно бедняцкие. Можно было хорошо видеть, как по улицам переметает песок - он скапливался во всех подходящих для этого ямках, трещинах и выбоинах, коих было немало. За пять метров до этого дорога была чистенькая, со специальным покрытием и чахлыми деревцами по обочинам, но все равно нравилась ей меньше.