- Ты мне не тыкай своими бумажками, ты по делу говори! - раздраженно отозвался префект, которому пришлось протолкаться сквозь сгрудившихся над столом начальников и отойти от кондиционера. Когда он нагнулся над картой, крупная капля пота сорвалась с его носа и со звонким шлепком плюхнулась на территории префектуры Ногат, расползшись влажным пятном. - Что это?
Виктор, кинув опасливый взгляд на красное лицо Александра, проследил за его пальцем.
- Схема ветров. А вот тут, - он обвел карандашом область, закрашенную оранжевым. - зона высоких температур. Да и то - до тридцати трех!
Александр с тоской подумал об этих тридцати трех. Небольшие пробки, парочка получивших тепловой удар - рай, а не температура. Сегодняшние пятьдесят четыре били все рекорды.
- Все районы находятся слишком далеко от нас, все - в прибрежной зоне, что характерно для этого времени года... - тараторил Виктор. - Никакие ветра не могут пригнать столь жаркую погоду, - преподаватели в Университете его бы прокляли за такую терминологию, но он боялся говорить научно, опасаясь, что тогда префекта не остановит даже тот странный человек. - Да еще через горы, не охладив! Там же ледники!
- А с другой стороны? - хмуро спросил главный агроном, больше других разбиравшийся в географии.
- Для пустынных бурь не сезон, сильных ветров в это время года там не бывает, - Виктор ткнул пальцем в едва желтоватую область с очертаниями пустыни. - Да что там говорить, посмотрите, вот сегодняшние снимки!
Он раскрыл вторую карту перед ними. Территория префектуры Акацей почти везде сливалась с пустыней - слабый желтый, переходя в зеленый и синий ближе к горам. Лишь собственно Акацей - самый крупный город в префектуре - да его пригороды сияли ярко-красным, словно новогодняя лампочка, к центру переходя в багрово-фиолетовый.
- Я не знаю, откуда могла взяться столь высокая температура, нет! - поправился Виктор, обретая некоторую уверенность в себе по мере того, как на лицах окружающих отражались задумчивость и тревога. - Она просто не могла тут взяться. Неоткуда!
- Но она есть, - задумчиво отозвался начальник городской службы по ЧС.
Словно это слово было сигналом, все разом начали говорить, перекрикивая друг друга. Перестав различать что-либо в этом гвалте, Виктор сполз на стул и уже оттуда просочился за спины толпы, обступившей его карты. Он все еще не мог поверить, что пережил эту битву.
- Вы точно уверены, что в снимки не закралась ошибка? - спокойный голос незнакомца подействовал на метеоролога, как ушат ледяной воды. Он повернулся к окну где, почти не видный в полумраке, сидел человек. Виктор не знал кто он, но чутьем, которое есть у всех бюрократов, опознал начальство и покачал головой.
- Мы на двадцать раз все перепроверили! Даже вручную составили карты!
Смотрящий никак не отреагировал на его горячность, задумчиво уставившись на Виктора чуть сощуренными глазами. Тот, не сдержавшись, поежился от ощущения колючих льдинок на своей шее. Черт, да уж не маг ли он?
Смотрящий подвергся более пристальному осмотру, однако смотреть, собственно, было не на что - на удивление незапоминающаяся личность. Даже глаза утратили свой холодный блеск, став неприятно мертвыми. Виктор видел однажды такие глаза у дохлой кошки - словно поверх светло-голубого налили воды и наложили сверху не слишком чистую стекляшку.
- А я вам говорю, что никакой сейсмической активности не было и в помине! - горячий, словно кратер вулкана, голос профессора по геодезии, спешно вызванного из Университета, раздался громче всех.
- Черт с ней, с активностью, - махнул рукой кто-то, кого Виктор не смог опознать. Правду сказать, он мало кого знал здесь - лишь тех, с кем по должности приходилось общаться. - Что нам делать, если жара не спадет?!
Виктору бы тоже хотелось это знать - его жена и маленький ребенок сейчас были дома, сидели в подвале, обложившись сухим льдом, но не вечно же так сидеть!
Однако они ничего не могли сделать. До самого утра в Доме заседаний горел свет, где начальство обсуждало положение дел, ежеминутно получая новые сводки «с полей», которые приносили загнанные помощники, а город тем временем жил своей жизнью - городские службы тушили пожары, раздавали воду, уносили с улиц пострадавших и молились чтобы, наконец, этот ад на земле прекратился.
В шестом часу утра, когда все с ужасом ждали восхода, префект зачитал новую сводку и обмяк в кресле, впервые почувствовав прохладный ветерок от кондиционера.
- Тридцать четыре и два.
Раздались радостные возгласы. Жизнь возвращалась в нормальное русло.
***
На другом конце города Жоржина Стайлз, многодетная мать шестерых детей и - по ее собственному выражению - одного поросенка решилась, наконец, выйти на улицу и откинуть крышку маленького погреба, где сидели трое из ее сыновей. Ее горестный вой был похож на сирены скорой помощи. В погребе было пусто. На полу валялась игрушка ее младшего - Дэни - и маленькая юла все еще покачивалась на земле, словно тот совсем недавно с ней играл.