— Куда едем на этот раз, господа? — поинтересовался водитель.
— В сторону Тутинга, пожалуйста, — сказал первый, словно в Тутинге жил не Томас, а он сам. Поймав изумленный взгляд Томаса, первый извинительно произнес:
— Ну, ладно. Если не хотите домой, говорите, куда вас везти.
— Нет, нет, домой, — спохватился Томас.
— А, то-то же… плохо ведь, когда женушка беспокоится?
— Небось на плите все кипит и булькает. Вкуснятина.
— Вот оно — счастье.
— Сигаретку, мистер Фолей?
Все трое закурили. Потом луннолицый сказал:
— Ну, давайте, что ли, знакомиться. Меня зовут Уэйн.
— Как кинозвезду, — уточнил второй. — Прям смешно, правда? Он и ковбойская шляпа.
— А это — мистер Редфорд, — представил второго мистер Уэйн.
— В тесноте да не в обиде.
Мистер Редфорд с трудом протиснул руку для горячего рукопожатия:
— Рады с вами познакомиться.
— Так вы оба — члены Брюссельского комитета? — поинтересовался Томас.
Двое из ларца хмыкнули.
— О, конечно, нет.
— Упаси боже.
— Даже близко не так, приятель. Но очень, так сказать, интересуемся. На почтительном расстоянии.
— И уже тихо поприсутствовали на нескольких заседаниях.
— Некоторых даже знаем, как родных.
— Этот мистер Гарднер — тот еще субчик, как думаете?
— Чистый лис в курятнике.
— Хотя и надежный человек.
— Абсолютно. Соль земли.
— Твердый, как скала. В глубине души, то есть.
Потом оба господина замолчали. Мистер Редфорд опустил было стекло, чтобы стряхивать пепел с сигареты на улицу, но дождь и ветер ударили в лицо, и он быстро отказался от своей идеи. Пробок на дороге уже не было, и машина быстро продвигалась по маршруту — уже через несколько минут они оказались на Клэпхэм Хай-стрит. Когда «Кембридж» остановился на красный свет, мистер Уэйн посмотрел в окно и сказал:
— Мистер Редфорд, а, мистер Редфорд: уж не та ли это кофейня, в которую мы забегали пару дней назад?
— Похоже на то, — ответствовал мистер Редфорд, вглядываясь в пелену дождя.
— А знаешь что — так захотелось выпить чашечку кофе.
— Аналогично.
— Что скажете, Фолей?
— Не хотите опрокинуть с нами по чашечке кофе?
— Но я… Мне бы хотелось успеть домой к…
— Вот и договорились. Водитель! Остановите вот здесь, пожалуйста.
— Подождите нас за углом, если не затруднит.
— Мы мигом.
Все трое пассажиров вылезли из машины и поспешили по мокрому, мерцающему тротуару в сторону вывески «Кофейня Марио».
Заведение было маленькое, всего на несколько столиков. И ни одного посетителя. Скучающая официантка стояла за барной стойкой и, чтобы хоть как-то убить время, делала себе зеленый маникюр.
— Мне, пожалуйста, кофе, — вежливо, но строго сказал мистер Уэйн. — Со сливками. И два сахара.
— Мне тоже и так же, — подключился мистер Редфорд. — Фолей, что будете заказывать?
— Я вообще-то не большой любитель кофе, — проговорил Томас.
— Три кофе со сливками. И трижды два сахара, — заключил мистер Уэйн.
— И организуйте, чтобы со взбитой пенкой, плиз, — сказал Редфорд. — Ну, как у итальянцев.
— Мы хоть и живем на островах, но такая же Европа, я считаю, — заметил мистер Уэйн, присаживаясь за столик.
— Действительно, — согласился мистер Редфорд, стряхивая с плаща дождевые капли. — Все европейские нации нынче снова собираются вместе.
— Римский договор и все такое.
— И, если уж на то пошло, Брюссельская выставка — все о том же.
— Точно. Вот так и делается история.
— Прямо чувствуем сопричастность.
— Что скажете, Фолей?
— В каком смысле?
— Ну, что вы думаете про всю эту брюссельскую байду? ЭКСПО-58 и все такое? Вы осознаете этот огромный исторический шанс, когда все страны мира соберутся вместе, впервые после войны? Чтобы возродить дух мирного сотрудничества и все такое?
— А может, на самом деле — это просто такая грязная торговля? Идеализм отдыхает, силы капитализма правят бал?
Все эти вопросы посыпались на Томаса, хотя он толком даже не успел устроиться за столом. Даже после такой короткой пробежки он насквозь промок, чувствуя, как от одежды идет пар.
— Но я… Прежде чем выбрать одно из двух, следует хорошенько поразмыслить.
— Отличный ответ, — одобрительно крякнул мистер Уэйн.
— Устами дипломата…
Подошла официантка и поставила на стол сахарницу.
— Кофе будет через минуту. Кофемашина барахлит, никак не можем раскочегарить.