– Никто не отнимает у тебя твою драгоценную семью. Аня, я просто хочу, чтобы сегодня тебе было хорошо. Маленькое безобидное удовольствие. Без последствий.
Гордин обнял Анну и поразился, насколько она миниатюрна: белокурая макушка едва доставала ему до подбородка. Глеб жадно втянул ноздрями аромат женщины, в котором свежесть парфюма уже перебивалась запахом тела, пропотевшего от искушения и страха:
– Ну? Пустишь?
Внизу кто-то вызвал лифт. И тот, натужно скрипя, двинулся сначала вниз, а потом, уже с пассажиром, вверх. Когда звук опасно приблизился, Анна достала ключ, быстро отперла дверь и почти насильно втолкнула Глеба в темную прихожую. Предосторожность оказалась не напрасной: через несколько секунд послышался глуховатый голос соседки:
– Что-то вы, Аннушка, сегодня припозднились.
– Работы много. Будто и не лето вовсе…
– А где же ваши мужчины? Что-то я давно их не видела.
– Сергей повез Антошку к своей матери в Смоленскую область. Доброго вечера, Марина Сергеевна.
Едва Анна закрыла за собой дверь, Гордин почти грубо схватил ее и прильнул к губам, не давая времени опомниться и пожалеть о случившемся. Но Анна уже смирилась со своим грехопадением. Она пылко ответила на поцелуй. Глеб подхватил ее на руки и коротко спросил: куда?
– Только не в спальню! В гостиной есть диван.
Анна нервничала и стеснялась всего: дешевого хлопковые белья, рыхлого живота с послеродовыми растяжками, избытка курчавой растительности на лобке… Глеба все это умиляло, потому что свидетельствовало о непорочности женщины, которую он первым вовлекал в порок.
И, как бы ни хотелось Глебу выглядеть крутым мачо, он тоже нервничал, суетился… Любовники тыкались друг в друга с неловкостью подростков, вздрагивали от прикосновений незнакомых рук. В первый раз все получилось ужасно. Глеб едва успел натянуть презерватив (позаимствованный, кстати, из семейного запаса) и ворваться внутрь горячей женской плоти, как все было кончено. Какой конфуз! И, едва отдышавшись, Гордин снова завозился с ласками, чтобы хоть как-то реабилитировать себя и доставить удовольствие партнерше.
Может, именно тогда Анна и прикипела к Глебу: пожалела растерянного мальчика, спрятанного внутри взрослого мужчины. И как только сверкнуло чувство, пришло и наслаждение. Любовники вместе достигли оргазма.
А после Анна испуганным зверьком рванулась с дивана. Глеб едва успел удержать ее:
– Что ты? Что не так?
– Все не так! Ужасно, все это ужасно. Я не должна была…
– Тебе было так плохо со мной?
– То-то и ужасно, что хорошо. Мне было очень хорошо. Я даже не помню, когда было так хорошо. Но это не должно больше повториться. Понимаешь?
– Нет, не понимаю. Тебе было хорошо, мне было хорошо. Что не так?
– Я замужем, понимаешь? У меня есть сын, понимаешь? И я не могу рисковать благополучием своей семьи.
– Да нет никакого риска.
– Есть. Риск во мне, понимаешь? В том, что захочу больше того, что имею… Глеб, уезжай, прошу тебя. Пожалуйста.
Глеб уехал. Но следующим вечером он снова ждал Анну у клиники. И по тому, как она, стоя на крыльце, огляделась, высматривая Гордина, тот понял, что связь не будет одноразовой.
А потом все пошло-покатилось. Свидания переместились в холостяцкую квартиру Глеба. Полторы «медовых» недели любовники встречались каждый вечер. Захмелевший от счастья Глеб встречал Анну после работы и вез к себе. По пути они останавливались у гастронома и совершенно по-семейному закупали продукты, вино. Потом вместе готовили ужин, наскоро ели и перемещались в постель.
Все их общение происходило в постели. Они занимались любовью – то коротко и страстно, то медленно взбираясь на вершину возбуждения. А после лежали, тесно прижавшись друг к другу. Они говорили обо всем на свете. О детстве, о музыке, о работе. Как будто близость обнаженных тел способствовала сближению душ.
Была между ними только одна запретная тема – муж Анны. Он был фигурой умолчания, темным анонимным силуэтом где-то на заднике сцены их беззаконного романа. Однако давящее присутствие этого «каменного хозяина» ощущалось Глебом постоянно.
Зато Анна часто говорила о сыне Антошке: какой он умненький и хорошенький мальчик, как быстро взрослеет, какие фантастические идеи рождаются в его светлой голове. Она показывала Гордину фотографии из телефона. Глеб слушал, смотрел и отчаянно ревновал.
В августе вернулся муж Анны. Встречи сократились до одной-двух в неделю. На каждом свидании любовники так исступленно предавались страсти, будто запасались любовью впрок, на будущее, где они уже не будут вместе. Оба понимали, что их отношения обречены, но делали вид, что не знают этого.