– Значит, так? Ну что ж, ладно! Скоро ты увидишь меня на страницах Вога, конфетка!
– Или каталога «трусы и носки – почтой». Прощай, Макс!
Глава 14
Обиженный Макс громко хлопнул дверью. Тем самым была обозначена жирная точка в Сашином романе. Александра нервно закурила и прошлась по опустевшей квартире. Прежде она никогда не чувствовала себя брошенной – обычно инициатором расставания выступала она. И в этот раз именно Саша выставила Макса из квартиры. Но разрыв был вынужденным. И Саша оказалась к нему не готова.
Первый раз она ощутила болезненный вакуум одиночества. Из дома внезапно исчезли вещи, к которым Саша уже успела привыкнуть. А вместо них издевательски зияли пустоты. Пустые вешалки в шкафу, пустые полки, на которых час тому назад лежали мужские вещи.
Фотографии Макса ухмылялись со стены, словно вопрошая: «ну что, конфетка, ты довольна?». Сашка взгромоздилась на стул и, сорвав портреты с гвоздей, закинула их на шкаф. С глаз долой, из сердца вон! Может, лучше было отдать их? Нет, это принципиальный вопрос! Пусть Макс предал ее как женщину, но она заставит уважать себя как мастера.
От содранных портретов количество пустот только увеличилось. Теперь Сашина обида цеплялась за точащие из стены пустые гвозди. Надо будет повесить какие-нибудь другие фотографии. Скажем, призовую «Осень нашей любви». Хотя нет, ее тоже нельзя. Там красуется еще один придурок. Черт, куда не плюнь – попадешь в какого-нибудь урода! Лучше уж безобидные натюрморты. Надо будет сделать какую-нибудь симпатичную серию.
Захотелось пить, и Саша побрела на кухню. Щелкнула выключателем. Одна из лампочек, вспыхнув яркой летальной вспышкой, погасла. Сашка обреченно уставилась на люстру – менять перегоревшие лампочки было обязанностью Макса. А теперь придется все делать самой. И капающий в ванной кран теперь тоже ее забота…
Сашка шмыгнула носом. Было до ужаса жалко себя – такую дважды оплеванную, дважды преданную и униженную. Хотелось плакать. Но гордость не позволила раскисать из-за двух придурков. Не стоят они Сашиных слез!
Было уже поздно. И хотя спать не хотелось, лечь в постель все-таки следовало. Завтра – офисный день в Интеройле и, значит, на работу нужно прибыть ровно к девяти. Отец обязательно придет проверить, что Саша его не подводит. Или просто повидаться, потому что соскучился… Нельзя, чтобы папа увидел, как ей плохо.
Саша достала постельное белье. Она не меняла его уже две недели. Наволочки и простыни впитали в себя запах Макса. Позавчера на этих самых простынях они в последний раз занимались любовью. И, как оказалось, Макс уже успел переспать со своей увядающей мадам! Ублюдок! Накатила дурнота. Саша не могла заставить себя лечь на эти вонючие простыни. Она скомкала белье и потащила цветной ком в ванную.
В барабане стиральной машины обнаружились забытые вещи Макса: полосатые трусы и две пары черных носков. Вот и всё что осталось от романа длиной в год: разочарование и грязное белье!
И вдруг в голове искрой вспыхнула роскошная идея. Бросив скомканные простыни на пол, Саша рванулась в комнату и достала из кофра камеру. Та приятной тяжестью легла в ладонь. Какой объектив подойдет? Пожалуй, полтинничек40… Да, полтинничек будет в самый раз!
Саша достала со шкафа один из портретов Макса. Тот самый, что понравился мадам Пащенко: с голым торсом, в расстегнутых шортах. Сашка вернула портрет на стену. Затем выставила свет: узкий луч пучком на портрет и другой – рассеянным пятном на пол в двух шагах от стены. Саша укрепила камеру на штативе, подключила пульт дистанционного управления и вручную навела фокус. Сделала пробный снимок, проверила гистограмму. Чуть увеличила экспозицию. Еще раз щелкнула затвором. Результат ее удовлетворил.
Затем Сашка сбегала в ванную и принесла Максовы трусы. Сама встала в пятно света, как раз напротив портрета. Двумя указательными пальцами Саша растянула перед собой трусы, сохранившие выпуклую форму тела. И нажала на пульте кнопку спуска. Лязгнул затвор. Отснятый кадр Сашке не понравился: ее собственная голова закрывала портрет. Да и трусы получились плохо освещенными. Не притягивали взгляд. А должны были!
Через четверть часа Саше наконец-то удалось добиться нужного эффекта. Она удовлетворенно закурила. На часах была половина первого. Спать окончательно расхотелось. Зато возникла острая нужда с кем-нибудь поговорить. Поплакаться и похвастаться отснятым. Но кто в такое время бодрствует?