— Нет. Он слишком замкнут. А в чем дело?
— Я не знаю. Он мне кого-то напоминает. Я его знаю. Но не помню, откуда. Ох... — И он, пошатываясь, вернулся к бару, откуда отошел, чтобы поделиться своими наблюдениями.
— В его состоянии он не узнал бы и собственную мать, — проворчал Ламар. — Передайте вино, пожалуйста.
6
Неапольский экспресс пересек Рону в Лионе и направился на юг через герцогство Дофине по направлению к герцогству Прованс, вдоль реки. Возле Авиньона поезд должен был повернуть в сторону от реки, на юг, к Марселю, но это должно было случиться лишь около пяти часов.
Экспресс на Неаполь не был скоростным поездом — для этого он слишком длинный и тяжелый. Но на пути из Парижа в Неаполь он делал только четыре остановки. Пять — если считать небольшую остановку на границе Прованса и Лигурии. Чтобы не пересекать Альпы, поезд следовал вдоль побережья Средиземного моря через Тулон, Канны, Ниццу и Монако. Обогнув Женевское озеро, экспресс пройдет по побережью до Тибра, где повернет на восток к Риму. Там он пересечет Тибр и вновь направится к морю, по берегу которого и довезет своих пассажиров до Неаполя. Но там они окажутся только завтра к полудню. Впереди еще сотни миль.
Мастер Шомус сел в одно из кресел на смотровой площадке, в самом конце вагона, и смотрел на удаляющиеся долины Роны. На полукруге площадки обозрения было четыре кресла, по два с каждой стороны от двери, которая вела в холл. Два справа уже были заняты Джейсоном Квинтом — едва не опоздавшим к отправлению толстяком — и молодым розовощеким блондином, чьего имени волшебник еще не знал. Оба курили сигары и разговаривали так, что голоса были слышны, но слова терялись в стуке колес и шуме ветра.
Мастер Шомус сел на дальнее из оставшихся кресел, а второе занял отец Арманд, доблестно разжигавший на ветру свою трубку. В конце концов, трубка была зажжена должным образом, отец Арманд откинулся на спинку стула и расслабился.
Дверь открылась, на площадку вышел еще один человек. Он набивал табак в короткую трубку из корня вереска. Это был сэр Стэнли Галбрайт, широкоплечий, мускулистый, начинавший седеть мужчина, который вошел в поезд перед волшебником. Он не обратил никакого внимания на присутствующих и подошел к высоким поручням, окружавшим смотровую площадку. Набив трубку, он убрал кисет и стал искать зажигалку. Не найдя ее, сэр Стэнли, хмурясь, повернулся. Морщины разгладились, когда он увидел трубку отца Арманда.
— Ах. Прошу прощения, святой отец, но не могли бы вы одолжить мне вашу зажигалку для трубки? Я, видимо, забыл свою в купе.
— Конечно, — ответил преподобный отец и протянул ему зажигалку, которой сэр Стэнли тут же воспользовался. Ему удалось раскурить трубку удивительно быстро.
— Спасибо, — поблагодарил он, возвращая одолженную вещицу. — Меня зовут Галбрайт, сэр Стэнли Галбрайт.
— Отец Арманд Бран. Очень приятно, сэр Стэнли. Это мастер-волшебник Шомус Килпадраег.
— Очень приятно, джентльмены, очень приятно, — он глубоко затянулся. — Вот. Теперь не потухнет. Хорошо, что нет дождя, а то я не взял с собой соответствующую трубку.
— Если понадобится, сэр Стэнли, дайте мне знать, — вмешался в разговор толстяк Джейсон Квинт.
Он и его розовощекий молодой собеседник прекратили разговор, когда появился сэр Стэнли, и поэтому слышали, о чем он говорил. Голос сэра Стэнли был не слишком громким, но хорошо поставленным.
— У меня их две, — продолжил Квинт, — одной из них я не пользовался. С удовольствием подарю ее вам, если хотите.
— Нет, нет. Весьма вам благодарен, но вплоть до Неаполя обещают хорошую погоду, — он посмотрел на волшебника. — Ведь так, мастер Шомус?
Маг улыбнулся:
— Так говорится в прогнозе, сэр Стэнли, но сам я не могу утверждать этого. Магия погоды — не моя область.
— О, извините. Вы и ваши коллеги всегда на чем-то специализируетесь, не так ли? А какая у вас специализация?
— Я изучаю судебное волшебство.
— Понятно. Несомненно, интересная тема.
В этот момент его внимание привлек запах долетевшего до него сигарного дыма.
— Джеймисон!
Розовощекий юнец вынул сигару изо рта и с тревогой посмотрел на сэра Стэнли:
— Сэр?
— Что за дрянь вы курите?
Джеймисон опустил глаза на сигару в руке с видом, будто представления не имел, как она вообще тут оказалась.
— «Хаштапар», сэр.
— Персидский табак; я так и думал, — дворянин удовлетворенно улыбнулся. — Хороший персидский табак — удивительная вещь, а вот плохой — к которому относится и это — напоминает мне... Я боюсь тебя смутить, мой мальчик... э-э... арабский бордель.
Неловкая пауза напомнила всем, что среди них присутствует человек духовенства.
— Выбросьте ее, Джейми, — нарочито громко сказал Квинт. — Вот, возьмите мою.
Джеймисон посмотрел на три четверти выкуренную сигару и выкинул ее.
— Нет, спасибо, Джейсон. Я бы все равно ее выбросил. Просто решил попробовать. — С довольно глупой улыбкой он посмотрел на сэра Стэнли. — Они были дорогие, сэр, поэтому я купил одну. Только попробовать. Но вы правы — от нее пахло, как... как из даосского храма.
Сэр Стэнли хихикнул.
— Некоторые из самых дурных привычек — также и самые дорогие, сынок. Впрочем, как и некоторые из самых лучших.
— А вы что курите, сэр Стэнли? — негромко спросил отец Арманд.
— Это? Смесь балика и робертийского.
— Мне нравится похожая смесь. Думаю, балик — лучший из турецких сортов. Но я смешиваю балик с коубинским.
Сэр Стэнли покачал головой:
— Табак из герцогства Коубы больше подходит для сигар, святой отец. А в герцогстве Робертии выращивают лучший табак для трубок. Конечно же, я допускаю, что все это — дело вкуса.
— Я никогда не был на Коубе, — вставил Квинт, — но я видел табачные плантации в Робертии. Вы никогда не видели, как растет табак, сэр? — Вопрос был почти риторическим.
— Расскажите, — все же ответил отец Арманд.
Робертия была герцогством на южном побережье северного континента Западного полушария, в Новой Англии, омываемым с одной стороны Мексиканским заливом. Оно было названо в честь Роберта II, так как его открыли во время его правления в начале XVIII века.
— Вырастает он примерно такой высоты, — начал рассказывать Квинт, держа руку на расстоянии тридцати дюймов от пола. — Большие, широкие листья. Не знаю, как их собирают, я только видел поля...
Возможно, он еще что-то собирался рассказать, но дверь открылась, и на площадку вышел начальник поезда Эдмунд Нортон; его красно-синяя форма сверкала на полуденном солнце.
— Добрый день, джентльмены, — с улыбкой приветствовал он. — Извините, если я прервал вашу беседу.
— О, нет, — ответил сэр Стэнли. — Вовсе нет. Мы просто болтали.
— Надеюсь, вы довольны путешествием?
— Вполне, вполне. А, святой отец?
— Все превосходно, все превосходно, — ответил отец Арманд. — У вас замечательный поезд.
— Спасибо, святой отец. — Начальник поезда откашлялся: — Джентльмены, в этот час я всегда приглашаю мои особых гостей выпить со мной — любой напиток по вашему вкусу. Вы присоединитесь ко мне, джентльмены?
Отказаться от такого приглашения, конечно, было невозможно. Пятеро пассажиров проследовали за начальником поезда в холл.
— Одно несомненно, — негромко сказал преподобный отец волшебнику, — здесь намного тише, чем снаружи.
Начальник поезда подошел к столу, где после ланча продолжилась игра. Он точно рассчитал время.
Вандепол как раз одной рукой сгребал свой выигрыш, другой поглаживая тонкие усики.
Эдмунд Нортон сказал несколько слов, но из-за шума поезда мастер Шомус не расслышал, что именно. Внутри, конечно, было тише, чем снаружи, но отнюдь не царила полная тишина.
Эдмунд подошел к бару, где в ожидании замер добрый человек Фред, повернулся к пассажирам и громко произнес: