Насчет сна он приврал. Спать не хотелось. После разговоров с комманданте и отцом Мефодием не давало покоя тревожное чувство неудовлетворенности и упрямая решимость любой ценой добиться своего. И поп, и комманданте в разных выражениях высказали одну и ту же мысль: с «Надежды» ему не уйти. И увильнули от прямого ответа на вопрос, зачем он здесь и что вообще представляет собою эта чертова «Надежда».
Чего они хотят от него? От всех остальных на экспрессе? Иван мысленно представил себе зал столовой. Многие столы, правда, пустовали, и все же человек тридцать-сорок набиралось наверняка. Публика была разношерстная, и вряд ли всех волновали те же вопросы, что и его. Истеричку, поднявшую скандал из-за спаржи, например. Любителя жареных кроликов. Или того типа с кислой рожей и рыбьими глазами.
Миклош — другое дело. И еще, пожалуй, итальянец. Хотя вряд ли. Он еще осмотреться не успел.
Иван прошел по пустынному, как всегда, коридору, остановился возле своей двери. Коридор продолжался вправо и влево, пустой и безмолвный.
«Тюрьма, — тоскливо подумал Иван. — Комфортабельная, со всеми удобствами. Без намека на охрану и надзирателей. И все же тюрьма».
Его вдруг осенило, почему коридор всегда пуст. Они специально делают так, чтобы пассажиры экспресса «Надежда» не общались друг с другом наедине. В столовой — пожалуйста, а тет-а-тет — ни-ни. Поэтому и в зимнем саду ни души, когда ни приди. И в библиотеке. Любопытно… А что если…
Он оглянулся. Вход в столовую был рядом, в каких-нибудь тридцати шагах. Из-за двери слышалась музыка. Еще не решив окончательно, что он намерен делать, Иван вернулся и распахнул дверь. В зале не было ни души.
Час от часу не легче. Он шел по коридору, машинально считая шаги и стараясь осмыслить случившееся. Поравнялся со своей дверью. Тридцать два шага. Разумеется, Миклош с итальянцем могли за это время покинуть ресторан и разойтись по своим комнатам. И вовсе не обязательно, чтобы они прошли мимо него. Коридор продолжается и в противоположную сторону. Сколько прошло времени с тех пор, как он оставил ресторан? Три минуты? Ну пусть пять. Получается, они ушли из ресторана сразу же вслед за ним? Вряд ли. Миклош был явно настроен поболтать с монахом. И тот только-только распробовал кьянти. Что же они — все разом побросали еду и ринулись как на пожар? Чушь какая-то. Но факт остается фактом: зал, когда он заглянул в него вторично, был пуст.
Иван покачал головой и вошел в комнату. Вначале он подумал, что ошибся дверью, но тут же убедился в обратном. Планшет над кроватью, пилотская куртка на дверце шкафа, на столе возле торшера раскрытый томик Хемингуэя… Комната принадлежала ему. Но тогда…
— Что вы тут делаете? — резко спросил Иван.
Человек встал с кресла.
— Закройте, пожалуйста, дверь.
Иван рванул на себя дверную ручку и вызывающе уставился на непрошеного гостя.
— Руперт. — Это был застольный сосед дамы-истерички. На этот раз выражение его лица было не таким постным, как во время обеда, но скепсис на нем проступал явно
— Что?
— Руперт, — уныло повторил скептик. — Приблизительно так звучит мое имя по-русски. Себя можете не называть. Я вас знаю.
— Что вы тут делаете? — повторил Иван.
— Жду вас.
— Меня?!
— Вас, — кивнул скептик.
— Зачем?
Гость поскучнел.
— Чтобы ответить на ваши вопросы.
— Та-ак. — Иван растерянно потер подбородок. — Давайте присядем, что ли. Чаю хотите?
— Чаю… — бесстрастно повторил Руперт. — Это обязательно?
— Что обязательно? — переспросил Иван.
— Хотеть чаю.
«Чокнутый, — подумал Иван. — Или прикидывается».
— Ни то ни другое, — гость был невозмутим. — Просто у нас это не принято.
— У вас это где? — До Ивана только теперь дошло, что унылый читает его мысли. Это было страшновато, но любопытно. — Не имеет значения. — Гость опустился в кресло. — Задавайте вопросы.
«А ты нахал, братец, — мысленно усмехнулся Иван. — Можно подумать, я пришел к тебе, а не наоборот».
— И это неважно. — Гость вскинул на него блеклые, неживые глаза. — Вас интересует, куда вы попали и зачем?
«Почти слово в слово», — отметил Иван.
— Верно, — кивнул Руперт. — Почти слово в слово. Итак, куда вы попали.
— Экспресс «Надежда», — он помолчал, видимо, подбирая нужные слова, — это лаборатория, испытательный полигон, музей и… зверинец. К сожалению, в вашем языке нет слова, которое объединяло бы все эти понятия.
— А в вашем? — не выдержал Иван. Гость дернул щекой.
— В нашем есть. Но об этом позднее. Вопрос второй: зачем вы здесь.
— Можете не отвечать. — Иван сел в кресло и вытянул ноги. — На этот вопрос вы уже ответили. Музейный экспонат, обитатель зверинца, подопытное животное. Так?
— Приблизительно. — На лице Руперта промелькнуло чтото похожее на сочувствие. — У вас ведь тоже есть лаборатории и ведутся эксперименты над живыми существами. Примерно то же и здесь. Другие масштабы, методология, задачи и цели. Суть та же.
— Понятно, — буркнул Иван. Не нравился ему этот добровольный консультант. То ли внешностью, то ли фактом непрошеного вторжения. Так и подмывало взять за шиворот и выставить в коридор. — Вы сказали «приблизительно». Самолюбие мое щадите?
— Самолюбие, самолюбие… — В голосе собеседника проклюнулось беспокойство. — Извините, не понимаю.
— И не надо. — Иван почувствовал себя увереннее. — Продолжайте.
— Я, собственно, закончил. — Руперт поерзал в кресле, поправил узелок галстука. — Если вас интересует что-то еще…
— Интересует. — Иван облокотился на стол, не сводя глаз с собеседника. Теперь лицо Руперта уже не казалось отталкивающим. И постная мина, если вглядеться, была результатом неуловимого смещения пропорций: не то нос длинноват, не то щеки слишком опущены. И что самое странное, — лицо это, действительно, было знакомо Ивану. — Многое интересует. Но сначала вопрос приватного, если хотите, порядка. Вы-то сами как здесь очутились?
— Я здесь работаю.
— Даже так?
— Не верите?
— Отчего же, верю. — Иван согнул ноги в коленях и легонько провел по ним ладонями. — Свой человек здесь, стало быть?
Руперт неопределенно повел плечом.
— По пути сюда, — Иван кивнул в сторону коридора, — я вспомнил, что забыл спички на столе. Вернулся в столовую, а там ни души. Это как прикажете понимать?
— Проще простого. — Выражение лица Руперта в эту минуту можно было назвать улыбкой. — Кто-то из ваших мудрецов, не помню кто именно, сказал; в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
— А попроще нельзя?
— Нет. Проще уже некуда.
— Знаете, что я сейчас подумал?
— Конечно. Чего он приперся? Какого черта ему от меня надо?
«Стоп! — приказал себе Иван. — Ни о чем не думать. Забить мозги какой-нибудь чепухой». И он мысленно замурлыкал первое, что пришло на ум:
— А вы молодец! — Руперт одобрительно хмыкнул. — Ловко сознание заблокировали. Неужели сами додумались?
— Неважно, — буркнул Иван, продолжая мурлыкать:
— Верно, — кивнул Руперт. — Песня не о том. А пришел я к вам потому, что попали вы сюда из-за меня. Это ведь я вас тогда из горящего самолета вытянул.
«Вот где я его видел! — вспомнил Иван и тут же спохватился:
— Перестаньте! — попросил Руперт. — Неужели вам делать больше нечего? Не хотите разговаривать, — так прямо и скажите. Я уйду.
«А ведь и правда уйдет!» — весело подумал Иван.
— Уйду, — подтвердил Руперт и встал с кресла.
— Минутку! — Иван вскочил и прислонился спиной к двери. — Только через мой труп!
— Младенец вы, Иван! — усмехнулся гость. — Смотрите. Он поднял перед собой согнутую в локте руку, звонко щелкнул пальцами и… растаял в воздухе.