Серая пелена потихоньку сошла. Тошнило. Сквозь звон в ушах пробивался птичий гомон. Лес? Невозможно было пошевелить ни руками, ни ногами. Откуда-то рядом донеслось:
— Босс, машинист очухался, вроде.
Низкий хриплый голос слева произнес:
— Добей эту падаль и догоняй.
Послышался топот копыт. Бандиты уходили. Рядом зашуршала трава, перед носом появился мыс сапога. Звякнула сталь. В голове мелькнула апатичная мысль: "Вот и все… Вот оно как…"
На глазах навернулись слезы. Скоро он вернется к предкам… Но тут послышался клокочущий звук. Рядом рухнуло тело. Ньют вдруг увидел перед собой молодое лицо с уже подернутыми дымкой смерти глазами. Из перерезанного горла бандита толчками вытекала кровь.
— Шеф, вы живы?
— Вика? — хрипя саднящим горлом, спросил Ньют и попытался повернуться.
— Да, шеф. Лежите. Сейчас я вас перевяжу.
Ньют послушно перестал трепыхаться и прикрыл было глаза, чтоб не видеть стеклянный взгляд мертвеца, но кочегар перевернула тело, и теперь бандит послушно смотрел в мерцающие зеркала. Послышался треск ткани. Похоже, Вика рвала на бинты рубаху убитого.
— Потерпите, шеф.
Что-то холодное пролилось на плечо и вдруг выжгло, взорвало дикой болью рану. Ньют застонал сквозь стиснутые зубы.
— Тихо, тихо, потерпите. Нужно, нужно, еще немножко будет больно.
Теперь жидкость потекла по ребрам. Сил стонать уже не осталось. Подкатывала серая муть пополам с тошнотой. И сладковато резкий запах спирта еще… "Да, правильно она все делает но почему же такая боль?" Снова поплыли круги, и мир исчез.
— Очнитесь, шеф, очнитесь! Миленький, очнитесь!
Опять боль, но уже полегче. На лице. Щеки горели. Кто-то бил Ньюта по щекам. Он открыл глаза и увидел кочегара. Она посмела тронуть его, машиниста!
— Как ты…
Сил договорить не хватило.
— Все в порядке, шеф. Нам надо срочно уходить. Я не могу больше тащить вас. Придется встать.
Встать? Вот дура деревенская! Ньют приподнялся и помотал головой:
— Пить… — прохрипел он. — Ради бога — пить!
— Да, вот, пожалуйста!
Вода была сладкой, желанной. Силы потихоньку возвращались.
— Отлично.
Приподнявшись Ньют обнаружил, что лежит на грубой кожаной жилетке и позади какие-то борозды. Потом он сообразил, что кочегар его тащила волоком. Вымотанная деваха сидела рядом, прислонившись к стволу. Волосы в беспорядке рассыпались, лицо разрумянилось. Ньют попытался приподняться, но нога скользнула по прелой листве и он уткнулся носом в грязь. Придется просить ее, низшую…
— Я вам помогу, ладно, шеф?
На душе полегчало. Принять помощь еще туда-сюда.
— Валяй…
Девушка перекинула его левую руку к себе через плечо и напряглась. Ньют старался удержаться самостоятельно, но никак.
— Быстрее, шеф, они скоро вернутся!
Ньют хотел было спросить кто, но вовремя вспомнил предшествующие события и лишь кивнул.
— Идем. Только жилетку…
— Я возьму. Вот, надевайте.
Они шли куда-то в чащу. Вика старалась быстрее увести Ньюта подальше от полянки. И не зря. Откуда-то с той стороны слышался треск сучьев и выкрики. Похоже, соратники бандита обнаружили труп. Звуки приближались. Беглецы зашли в заросли папоротника за кустами. Вика помогла опуститься Ньюту и залегла сама. Треск приближался. Кочегар потянула из-за пояса нож.
— Босс, никого.
Уже знакомый хриплый голос спросил:
— Хорошо смотрел?
— Да, босс.
— Смотри! Если он дойдет — все! К Бородавке отправимся. Сом церемониться не будет.
— Да окочурится паровозник этот. Не дойдет. Оборотни сожрут в чаще.
— Ладно, черт с ним, пошли. Скоро темнеть начнет. А то и нас оборотни пожуют.
Звякнула тетива. Вожак со злости разрядил оружие наугад, и они с помощником отправились восвояси. Треск стих. Заметно потемнело. Зеркала неба потихоньку закрывали солнце. Ньют пошевелился и застонал. Но надо было идти.
— Вставай, пойдем!
— Да, сейчас, шеф. Ох!
Кочегар попыталась приподняться. Из икры у нее торчала стрела. Ньют взглянул на рану. Плохо! Наконечник вонзился в кость и, похоже, задел сухожилия. И наконечник-то зазубренный. Вытащить без ножа никак. Побледневшее лицо и покрытый испариной лоб указывали, что девушке было очень больно. У Ньюта в душе шевельнулась жалость. Вспомнилось, как однажды, во время неурожая сельчане пытались поймать собаку их семьи, но только перебили ей лапу. Громко крича от боли, несчастное животное бежало в лес. И Ньют, тогда еще школьник, тайком приносил махонькие кусочки еды, сэкономленные на себе. Но семейный пес — показатель статуса. А эта девка из низшей касты. И все равно ее было жалко.