— Замечательно! — хмыкнула Клэр.
— Иногда мне не верится, что мы — сестры. — Кейти погрызла ноготь, затем взглянула на безупречный маникюр своей сестры на фото в журнале и уронила руку на колено. — Все это для Паулы слишком неприятно. Она создала свой безупречный образ и не желает его пачкать грехами отца.
Клэр решительно отняла у Кейти журнал и вырвала страницы со статьей о Пауле Престон.
— Вот! — сказала она, разорвав страницы и выбросив их в мусорную корзину. — Вот ее заслуженное место! А теперь я хочу посмотреть на этого великолепного Вольфа. Интересно, каков он на сцене? Сегодня единственный спектакль. Ты идешь?
— Нет. Мне надо еще раз взглянуть на эскизы и почитать сценарий — перед завтрашним днем.
— Ты никогда не сможешь работать в Голливуде, если так трепещешь перед звездами.
— Я перед ними не трепещу!
— Нет, трепещешь! Когда ты снимала с Вольфа мерки для костюма, твое лицо стало красным как помидор.
— Ну хорошо, значит, я трепещу перед Натаниэлем Вольфом, — устало согласилась Кейти, доставая из сумки бутылку с водой. — Но он… какой-то ненастоящий. И вообще, разве можно по-настоящему узнать актера? Разве можно понять, когда он играет, а когда — нет? — Открутив крышечку бутылки, Кейти сделала глоток. Она слишком хорошо знала, как легко ошибиться в человеке. — Например, если Натаниэль Вольф скажет тебе когда-нибудь: «Я люблю тебя», ты разве поверишь ему?
— Знаешь, однажды я подслушала, как он говорил режиссеру, что любовь для него — всего лишь слово из шести букв и не более того. Да… А ты в курсе, что билеты на этот спектакль были раскуплены за полчаса? Полчаса! Невероятно… Тем более если учесть, что Шекспир — полная ахинея! Макбет разговаривает с черепом…
— Это Гамлет! — Кейти сбросила туфли и пошевелила затекшими пальцами ног.
— Ну пусть Гамлет. У меня с английской литературой было плохо в школе. Но мы вообще-то говорим о Натаниэле Вольфе. Он получил все престижные награды — за исключением «Сапфира».
— Ну, к этому стремится каждый актер, — заметила Кейти.
— А он явно достоин наград… — Взгляд Клэр стал мечтательным. — Даже когда Натаниэль играет Шекспира и я много там не понимаю, все равно попадаю под его обаяние…
— Вот именно об этом я тебе и говорю! Вольф словно завораживает. Его голос… Его голубые глаза…
— А ты можешь себе представить, как заниматься с ним сексом? — Глаза Клэр разгорелись.
— Насчет секса я даже и не думала. Ведь он меня вообще не заметил. К счастью. — Кейти закрыла бутылку с водой и убрала ее в сумку. — Послушай, насчет сегодняшнего банкета… — нерешительно начала она.
— Тебе не удастся отвертеться, даже не думай! Банкет начнется в одиннадцать, и нам надо выглядеть сногсшибательно! Надень что-нибудь с глубоким вырезом, чтобы твоя грудь…
— Не надену! — перебила подругу Кейти. — Не понимаю, как тебе вообще удалось уговорить меня пойти туда, — проворчала она.
— Ты обворожительная, Кейти! И зря считаешь себя слишком полной. Думаю, это потому, что твоя сестра — топ-модель, а они все такие худышки!
— И тем не менее мне как-то некомфортно… Надо всерьез заняться своей фигурой. Хочу быть стройной и загорелой! Вот, например, Натаниэль Вольф. Его тело — сплошные мускулы. — Кейти мрачно оглядела себя. — А у меня едва хватает сил поднять бутылку с водой.
— Он выглядит невероятно привлекательным в этой кожаной куртке, которую ты ему подобрала. Ты всегда точно угадываешь, какой костюм на актере будет смотреться! — похвалила подругу Клэр.
— Костюм предназначен для того, чтобы раскрыть, если можно так выразиться, эмоциональное путешествие героя. — Кейти взглянула на свои старые джинсы. — А о чем говорит моя одежда? О том, что мое эмоциональное путешествие слишком… экономно.
— Хочешь правду? Твоя одежда говорит о том, что ты — перегруженная работой, низкооплачиваемая художница по костюмам и у тебя нет времени позаботиться о собственном гардеробе.
— Зато у меня есть куча долгов, — мрачно пробормотала Кейти.
— Ты невероятно талантлива! И обязательно получишь хорошую работу! И избавишься от долгов.
— Поскорее бы! — При мысли о долгах Кейти, как всегда, охватывала тоска. — Этот дом поглощает все, что я зарабатываю. Словно монстр какой-то…
— Наберись смелости сказать матери, что тебе слишком тяжело содержать большой дом. И зачем ей три ванных комнаты?
— В этом доме мама жила с отцом, он наполнен воспоминаниями… — Кейти прикрыла веки, почувствовав необыкновенную усталость. — Дом — единственное, что помогает маме жить после смерти отца. У них была невероятная любовь!
— Могу поспорить, твоя сестра проявит к тебе интерес, если узнает, что ты работаешь с Натаниэлем Вольфом. — Клэр блаженно потянулась. — А в каких фильмах он тебе больше нравится — в «Альфа-мужчине» или в «Рискнуть или умереть»?
— В «Альфа-мужчине».
— Серьезно? — Клэр нахмурилась. — Но ведь этот фильм о бойце спецназа. Неужели женщине интересно смотреть на перестрелки и драки?
— Меня очень тронул один момент. Герой думал, что у него нет сердца, но когда он встретил дочь своего врага… — глаза Кейти затуманились, — то пожертвовал жизнью, чтобы спасти ее. Я плакала несколько дней подряд… А потом смотрела этот фильм еще много раз. Натаниэль Вольф там просто потрясающий! Если бы в кинопремии «Сапфир» была номинация за лучшую физическую форму мужчины, ее выиграл бы именно он!
— Кстати, о «Сапфире». — Клэр протянула подруге свой журнал. — Пролистай оставшуюся часть, когда у тебя найдется свободная минутка. Там есть статья о нарядах. Автор высказывает догадки о том, кто как оденется на церемонию вручения «Сапфира». Ведь она пройдет уже через две недели. Тебе, возможно, будет интересно.
— С какой стати? Я не получу приглашения на эту церемонию — туда не пускают в потрепанных джинсах.
Кейти тем не менее сунула журнал в свою сумку, а Клэр взглянула на часы — и быстро вскочила:
— Ой! Осталось пять минут до начала! Ты точно не пойдешь?
— Нет, спасибо. Можешь восторгаться за нас обеих.
Натаниэль вышел на середину сцены и уставился в темноту. Он не видел публики и не думал о критиках.
Он был королем Ричардом II, обреченным королем…
Натаниэль уже открыл рот, чтобы обратиться с речью к Джону Гонту, когда луч прожектора упал на первый ряд партера. Держа в руках корону, Натаниэль глянул вниз — и увидел знакомое лицо. Знакомое и все же какое-то другое… За двадцать лет оно изменилось, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать.
Время словно застыло на месте.
А затем на Натаниэля с ужасающей скоростью обрушилось прошлое, и продуманный образ героя разлетелся на мелкие осколки, словно хрупкое стекло от удара о бетонный пол. Страшные воспоминания, вырвавшись из какого-то подвала памяти, в котором они были заключены много лет, вихрем закрутились в его голове.
Ужас и крики: «Остановите, остановите это!» И кровь. Везде кровь…
Он почувствовал себя беспомощным. Крайне беспомощным.
Сердце бешено забилось. Натаниэль уставился на свои руки, крепко сжимавшие корону. На них не было крови, но все равно он не мог двигаться, его разум был захвачен призраками прошлого. Ощущение того, что он не может ничего сделать, начало вновь мучительно терзать его…
Едва слыша шепоток, пронесшийся по рядам зрителей, Натаниэль пытался снова войти в роль.
«Ричард! — с отчаянием думал он. — Король Ричард!»
Сжав в руках корону, закрывая глаза, он старался вновь войти в образ своего персонажа. Но сила воли покинула его…
Каждый раз, когда Натаниэль открывал глаза, он видел то же самое лицо, смотревшее на него из первого ряда. И это лицо напоминало ему — он не король Ричард II, он всего лишь Натаниэль Вольф, актер, за плечами которого была семейная трагедия.