Annotation
Трошин Максим Сергеевич
Трошин Максим Сергеевич
Экспрессо
ЭКСПРЕССО
С самого утра дул холодный ветер. После пробежки в парке мне захотелось горячего чаю. Был выходной, я дал себе слабину и на пути домой заглянул в кофейню.
Меня поприветствовал знакомый бариста, стриженый наголо студентик в шляпе.
-- Чай. Зеленый, бодрый. Такой, чтобы задать ритм всему дню, а то и всей жизни.
-- Есть парочка, попробуй.
Бариста расставил баночки. Я понюхал несколько трав и заказал жасминовый пух в чайничке. Пока заварка настаивалась, мы перекинулись парой пошлых анекдотов категории Б. Чай оказался на вкус легким и приятным, под стать названию. Я уединился у стойки с чашкой и интернетом. Из посетителей была лишь одинокая барышня у окна, ушедшая от мира в фотоаппарат. Время обратилось в скульптуру.
Новая пластинка добренчала до припева. Резко звякнул колокольчик. В такт хриплому французскому шлягеру ворвался свежий уличный ветер.
-- Хай!
-- Привет! О, пока ты не переоделась: у нас нет апельсинов.
Посетительница была из своих. Девушка-бариста, однажды под Новый год выписала мне на рафе яркую зеленую елочку. Она пряталась в темном капюшоне, клетчатом шарфе и ветровке. Как будто сомневалась в том, что на дворе июнь. И правильно сомневалась - сибирское лето с характером.
Не успел я как следует рассмотреть ее улыбку, как она бросила мне:
-- Пошли за апельсинами!
-- Куда?
-- За углом!
Я пожал плечами и обернулся к чайной паре. Когда я прикончил остатки в чашке, девчонки уже и след простыл: лишь дверь стремительно завершала четверть своего пируэта. Я вскочил, поручил бариста приглядеть за чайником и поспешил за апельсинами.
Пара шагов вприпрыжку - и я нагнал сбежавшую спутницу.
-- Как зовут?
-- Полина.
-- Павел.
Мы отбили пять.
-- Я думала, ты наши имена знаешь.
-- Откуда? У вас же нет бейджей.
-- Ты часто заглядываешь.
-- Я рядом живу.
Мимо нас проносились одетые по-летнему горожане, презревшие пасмурную угрозу погоды. Полина смерила взглядом мою толстовку на голом теле, поежилась и утопила подбородок в шарфе.
-- Неужели одной мне так холодно?
-- Я после пробежки не успел остыть, да еще и горячий чай.
-- Я тоже этим летом буду бегать. Когда-нибудь. Смотря насколько интенсивно буду бросать курить.
-- И какая интенсивность сейчас? Ближе к нулю или ста процентам?
Полина улыбнулась и, выдержав паузу, принялась терпеливо разъяснять.
-- Я редко курю. Только если устала и нечем заняться. Вчера была весь день в кофейне. Вернулась домой. Ночером снова работала, уже по другой линии. Свободная минутка выдалась только перед сном. Тогда и покурила.
-- То есть, чтобы завязать, нужно совсем не отходить от конвейера?
-- Видимо. Хотя, по чесноку, я весь день ждала эту сигарету.
Мы повернули за угол, и тут нас подловил мальчуган с кипой листовок. Как водится, он всучил мне сразу несколько. Реклама парикмахерской, а вернее ее дешманских услуг. Я сунул их в карман и стрельнул прописной истиной.
-- Низкие цены скорее всего означают низкое качество.
-- Согласна.
Магазинчик пустовал, только две пожилые кассирши судачили о парнишке, стянувшем газировку после самого открытия. Фруктовая корзина нас огорчила. Я покрутил в руках грязно-оранжевый шарик с прилипшими листиками. На ощупь будто из пластилина.
-- И это апельсины?
-- Возьми пакетик.
Полина шустро перебирала цитрусы тонкими, но цепкими пальчиками.
-- Зачем они вам? Сбитень?
-- Не только. Мы делаем фреш. Столько хватит.
В пакетик перекочевала шестерка дородных и плотных апельсинов. Полина рассчиталась на кассе, а я послушно исполнил мужской долг и размахивал пакетом с добычей весь обратный путь.
На выходе я заметил, как Полина достает рюкзачок из ячейки под номером тринадцать.
-- Любимое число?
-- Одно из. Я люблю много чисел. Шесть, восемь, тринадцать. Один.
-- Почему шесть? День рождения шестого?
Она разулыбалась.
-- Да.
-- Серьезно?
-- Шестого ноября. Но я люблю не только поэтому.
На улице Полина достала сигарету.
-- Не против?
-- Валяй.
Мы замедлили шаг.
-- Пробовала сигареты с кнопкой? Кликаешь, и в рот поступает ягодный аромат.
-- Кликаешь? Ты что, айтишник?
-- Есть немного.
-- Понятно. Нет, терпеть не могу такие.
-- Почему?
-- Они слишком ароматные. Это как прийти в бар и взять смузи.
Она затянулась, помолчала и добавила.
-- Знаешь, что самое главное в сигаретах?
-- Что же?
-- Табак.
-- Вот это поворот!
-- Ты же слышал, что табак влияет на мозг? Он замедляет восприятие происходящего.
-- Возможно и слышал.
-- Так вот, табак расслабляет. А когда ты бросаешь, твой мозг не выдерживает. Не может вернуться к прежнему быстрому восприятию.
-- Для него происходящее начинает ускоряться?
-- Верно. Когда я бросала, на третий день мой мозг умолял о пощаде.
-- И ты сдалась.
-- Да. Потому что я начала видеть в людях что-то другое, то, чего в них на самом деле нет. Сложно объяснить.
Мы почти вернулись. Полина стряхнула пепел в урну и присела на летнюю скамейку под окном кофейни. Я расположился рядом с ней. Опасливо выглянуло солнышко. Я впервые рассмотрел лицо девушки. Стандартную модель выпустили с фичей в виде еле заметных веснушек на точеном носике. Ее зеленым глазам пошел бы рыжий цвет, но она выбрала темный с блондинистыми локонами. Полина курила и улыбалась.
Я разбавил неловкое молчание встречной откровенностью.
-- Каждый чем-то одержим. Кто-то не может без табака, а кто-то - без Марь Иванны. Вся планета сидит на сахаре - кола да шоколад. А ведь есть еще алкоголь. Секс. Антидепрессанты. Адреналин.
-- Кругом опасность!
-- Но знаешь, какой наркотик самый адский?
-- Какой же?
-- Другой человек.
-- Почему?
-- Если слишком любишь, начинаешь растворяться в нем.
-- Это твоя игла?
-- Уже нет.
-- А какая?
-- Лайки.
-- Вот мы и встретились - тщеславие и страсть.
Сигарета полетела в урну.