— Это все? — документы ровной стопкой, снова взгляд мне в глаза.
— Нет. — Мозг выдал это, а у меня чуть истерика не случилась, потому что это и вправду было все, но отпускать его мне нельзя, а удержать вообще нечем.
Он выжидательно приподнял бровь. Я стиснула зубы, но не сдержала неровный выдох. Это ужасно. Просто ужасно.
И тут он улыбнулся. Ну как, улыбнулся. Едва заметно повел уголком губ. Выражение глаз поменялось, не абсолютно, конечно, совсем слегка, но оно уже было не настолько безапелляционно контролирующим. Там было эхо насмешки, будто бы он прекрасно видел, что я его боюсь, но старательно давлю это и отчаянно силюсь сообразить, что мне делать и как себя вести, чтобы этого не было заметно.
— И? — его ровный голос. Вот он абсолютно тот же самый, но четкое такое ощущение будто надо мной сейчас откровенно заржали. Громко и очень унизительно. — Что еще?
Я не знаю что еще, но уходить тебе нельзя! Как с тобой обращаться, кошмар ходячий?! — надеюсь, по глазам он читать не умеет.
Умеет.
Блять.
Миллисекунда удивления в темных глазах, а потом такая едкая и така-а-ая унижающая ирония, что меня аж чуть не вывернуло от того, насколько сильно это уязвило.
— Полина Викторовна, что еще вам от меня нужно?
Он спрашивал не о документах. Он прямо говорил о том, что кроме этого вот своего отношения, которое клубилось в его глазах, больше я от него ничего не получу. Это явственно звучало, это унижало так, что все попытки Андрея меня задеть даже в совокупности казались теперь детским лепетом. И там я могла ответить, а здесь не имела права.
— Заявление. — Неожиданно даже для себя выдала я, переводя взгляд на монитор и уговаривая себя успокоиться. — Заявление на выпуск электронно-цифровой подписи. Забыла распечатать.
— Жду.
Заявление он уже подписал. Неужели не заметил? Все же листы просматривал. Не дам ему исправить оплошность. Напряженно смотрела в монитор, открывая документ. Палец замер над вкладкой отправить в печать. Мало времени.
— Забыла сменить картридж. Извините, пожалуйста. — Идея пришла вообще неожиданно. — Вы можете подождать еще минут пятнадцать?
Казаков бросил взгляд на часы и задумчиво ответил:
— Не больше.
Мне хватит.
Я кинула взгляд на Тоню, про существование которой вообще успела забыть. Она сидела тихо, пялясь в ноутбук и казалась какой-то сжатой.
— Тонь, через дорогу торговый комплекс, там отдел есть, будь добра, сходи за картриджем. — Откатилась на кресле к окну, где оставила сумку.
— Так вчера же только…
— Кончился. — Резко прервала ее я, доставая кошелек, и думая, что надо бы ей популярно объяснить, как мы с ней будем работать. Прямо четко по полочкам разложить.
Она достаточно шустро ушла.
Смотреть на Казакова мне не хотелось. Взгляд упал на кофе-машину.
— Кофе? — негромко спросила я.
— Черный, без сахара.
Ни тебе «да, спасибо», ни «буду благодарен». Просто иди и налей.
Я нажала на кнопку, позволив себе краткий миг на то, чтобы оскалиться, потому что он меня не видел. Это вообще странное ощущение — когда ты и боишься и от этого злишься, но сообразить ничего путного не можешь. Как спеца он меня воспринимает ровно. Видно, что для него обыденно работать с профессионалами, этим его не проймешь. Я как-то всегда на этом в основном выезжала. Или на том, что мужикам нравилась и они охотно шли на контакт. Либо одно, либо другое. А тут выеби себе мозг, но найди третий вариант, потому что эти два его не впечатляют. Казаков, да что же с тобой делать-то?..
Кофе налился до половины, я подняла взгляд и у меня сердце сжалось от надежды. Кажется, один из вариантов все же реален. В зеркальной вставке входной двери отражался Казаков. Задумчиво скользящий взглядом по моему телу.
Медленно так, оценивающе. Я повела бедром, вроде как переступая с ноги на ногу и выгодно, но не вызывающе отклянчив задницу.
Есть. Взгляд остановился на ягодицах.
Господи я никогда в жизни не испытывала столько счастья, что мужик рассматривает мою пятую точку. Так, теперь главное не переусердствовать.