Тем временем Рейвен окончательно победила минутную слабость: выпрямила плечи, вздернула подбородок — словом, снова заняла позицию одновременно оборонительную и наступательную. А лицо… Господи, какое все-таки изумительное лицо! Особенно глаза — такого же цвета, как море у берегов Ирландии. Впрочем, этот образ быстро уступил место воспоминаниям о ее теле — о ее груди, бедрах, которых он касался, которые тесно прижимались к нему совсем недавно.
Охваченный внезапной страстью, он вынужден был сжать зубы и немного отвернуться в сторону, чтобы она не прочла у него в глазах, что с ним происходит. В его нынешней роли проявление признаков вожделения, равно как и особой симпатии, совершенно неуместно.
— Где сейчас ваш брат? — услышал он холодный вопрос.
Келл нахмурился: уж не угроза ли послышалась в ее тоне?
— Зачем вам знать?
— Потому что он трусливо сбежал с места преступления, оставив вас расхлебывать последствия. Раньше, когда нагло домогался меня, он был куда смелее.
— Он не сбежал, — сухо сказал Келл. — Я отослал его отсюда.
Она сжала пальцы в кулаки и вся напряглась, желая, чтобы ярость прорвалась наружу и сбила этого человека с его холодного иронического тона.
— Что ж, — резко произнесла она, — уверяю вас, ему не удастся избежать наказания. За то, что совершил со мной, он заслуживает виселицы!
Наступил черед Келла напрячься. Он прекрасно отдавал себе отчет в создавшемся положении, но до поры до времени отталкивал от себя вселяющие опасения мысли: конечно, мисс Рейвен Кендрик захочет, чтобы похититель и насильник понес самое суровое наказание. Однако если она лжет, а Шон говорит правду, то она и ее слуги тоже заслуживают кары. Но и в этом случае все равно нельзя оправдать того, как его брат поступил с беззащитной женщиной.
В общем, при любом раскладе, даже если эта женщина не проявит излишней жестокости и кровожадности, его брату не избежать тюрьмы. А быть может, и казни… если в дело вступят — а они непременно вступят — члены ее семьи и употребят все свои знакомства и связи.
Ночью, когда Келл был занят тем, что с определенной натяжкой можно назвать лечением, эти мысли как-то не приходили в голову, но сейчас… заполнили ее целиком.
Черт побери их всех! Этот недоумок Шон заслуживает возмездия, но тюрьма… Она его окончательно погубит…
Вывод, к которому пришел Келл в результате кратких размышлений, был однозначен: как бы то ни было, Шона нужно выручать! Если Рейвен в самом деле намеревается предъявить ему обвинение — которое, кстати, еще нуждается в подтверждении свидетелями, а не должно быть голословным, — если так, то задача его, Келла, заключается в первую очередь в том, чтобы убедить ее сначала хорошенько подумать. А для того, чтобы убеждение подействовало, необходимо что-то предложить ей… Но что же? Чем он может, грубо говоря, подкупить, а если мягче, то умаслить пострадавшую?.. Чем?..
Он обдумывал возникший вопрос в молчании, которое она прервала резким требованием:
— А теперь я хочу отправиться домой!
Он, почти сразу приняв неожиданное для самого себя решение, ответил:
— Боюсь, не могу этого позволить вам прямо сейчас.
Она с гневным удивлением воззрилась на него.
— Почему? Вы решили идти по стопам вашего брата? Имейте в виду, меня уже почти сутки ищут. И кого-то из похитителей могли узнать или предположить, кто это мог быть.
— Мисс Кендрик, — откровенно сказал он, — я не хочу, возвращая вас в семью, чувствовать себя причастным к этому делу — к вашим отношениям с Шоном, в которых мне трудно разобраться.
— Хотите сказать, это должен сделать ваш брат?
— Возможно. Что касается меня, я так и не знаю, кто из вас в большей степени жертва, а кто виновник.
— Это уж ваша забота, мистер Лассетер.
— Быть может. Но она дает мне основание задержать вас здесь еще на некоторое время.
— А также основание досаждать мне снова своими способами лечения, как вы изволили их назвать!
— Досаждать? — Весь его вид и тон выражали искреннее негодование. — И это единственная благодарность за то, что я провел почти бессонную ночь, вытягивая вас из этого, откровенно говоря, довольно утомительного для постороннего человека приступа.
Снова краска бросилась ей в лицо, но на сей раз она не отвела глаза и с негодованием возразила:
— Думаю, ни вы, ни ваш брат не заслужили особой благодарности. В конце концов, в таких случаях можно просто вызвать врача.
Он с раздражением произнес:
— Это вы сейчас так рассуждаете, а Несколько часов назад, насколько помню, настойчиво требовали именно моей помощи!
— Потому что была… меня привели в невменяемое состояние! — возмущенно крикнула она.
Он насмешливо улыбнулся: то, что она так распалилась, подумал он, его вполне устраивает. Пускай отыгрывается на нем — быть может, это немного отведет удар от Шона.
Продолжая улыбаться, он сказал:
— Можете успокоиться, я больше не притронусь к вам и пальцем: Надеюсь, это не слишком огорчит вас?
На свой провокационный вопрос он ждал соответствующей реакции и получил ее.
— Негодяй! — крикнула она громче прежнего. — Если бы я была мужчиной…
Видимо, она не вполне еще решила, что она сделала бы в этом случае, и, воспользовавшись короткой паузой, он поинтересовался, игриво подняв бровь:
— Что же именно вы сделали бы на месте мужчины?
— Я вызвала бы вас на поединок!
— Вы потерпели бы поражение, мисс.
Она рывком поднялась со своего места, ярость бушевала в каждой клетке ее тела.