— Хорошо. Начните с того, что поцелуйте меня, — процедил он.
Она послушалась, тоже совсем как ребенок: зажмурила глаза, нашла его губы своими и слегка прижалась к ним. Ответного движения с его стороны не последовало. Она же боялась… ожидала, что, как в ее сновидениях, он сомнет ей рот ответным поцелуем, приникнет языком к языку. Он оставался холоден и безответен, как статуя.
Его поведение задело ее, разозлило. Наконец, оскорбило. Она коснулась пальцами его густых темных волос, попыталась притянуть его лицо еще ближе.
Словно искра вспыхнула между их телами — они сомкнулись, она почувствовала его возбуждение и судорожно глотнула. Он, откинув голову, посмотрел ей в глаза, и сейчас ни тени иронии или насмешки не было в его взгляде. В ее же глазах он прочел явное желание, вожделение, смешанное с паническим страхом. Он ощущал неровное биение ее сердца, непомерный жар тела.
Он наклонил голову и ответил на ее поцелуй — нежно и в то же время властно, как целуют того, кто безоговорочно принадлежит тебе. Его губы и язык делали то, что она знала и испытала в своих снах.
Рейвен услышала стон и поняла, что он вырвался из ее груди. Она попыталась отстраниться, остановить бурный натиск его губ и тела, испугалась, что может лишиться чувств — томление и слабость охватили ее. Он отпустил ее, но лишь затем, чтобы, не спуская взгляда с ее лица, снять с нее платье. Молча и с выражением участия, когда обнажились ее исцарапанные веревкой запястья. За платьем последовали туфли, потом чулки, корсет, сорочка. Он действовал ловко и быстро, словно опытная камеристка. Даже его глаза напоминали женские своими длинными ресницами. Но взгляд, который она видела из-под них, был далеко не женским, и его возбужденное голое тело, которое ее так страшило и притягивало, — тоже.
Он раздел ее и отступил шага на два. Так отступает художник перед мольбертом — обнаженный художник перед обнаженной натурой. Он медленно оглядывал ее всю; она физически ощущала прикосновение его темного взора на своей груди, бедрах, животе, лоне…
Глубоко вздохнув, она постаралась отключиться от того, где находится и что с ней происходит. Отключиться от желания, бередящего тело и душу. Ведь ей не нужно… она не должна допускать, чтобы оно взяло верх над ней; чтобы возвращалось вновь и вновь… Пускай сегодняшняя ночь скорее начнется и скорее кончится — завтра она будет снова свободна от него… От этого человека и от своего мимолетного желания, такого тягостного…
Келл больше не прикасался к ее телу. Последнее, что он сделал, — вынул шпильки у нее из волос, и они упали ей на плечи. После чего, по-прежнему не говоря ни слова, он повернулся и пошел к постели. Невольно она любовалась его подтянутой фигурой, его походкой, хотя он слегка прихрамывал. К собственному изумлению, она нашла в себе силы и смелость не отвести глаз и тогда, когда, опустившись на постель, он откинулся на подушку и стало особенно заметно, как он возбужден.
— Иди сюда, Рейвен, — произнес он слегка севшим голосом, показывая рукой на постель.
Она подчинилась: ступая нетвердыми ногами, приблизилась к постели и взобралась на нее, встав перед ним на колени. После чего бросила на него молящий вопросительный взгляд, вспомнив его слова о том, что сегодня она должна выполнять роль мужчины.
Она вдруг подумала, что это, быть может, даже лучше для нее — даст возможность сохранить над собой контроль.
— Что же я должна делать? — пробормотала она, опустив глаза.
— Все, что пожелаешь. Потом я скажу свое мнение.
Подняв голову, она вновь посмотрела на него, но сейчас все ее внимание привлек своей необычностью его огромный пульсирующий член. Ей отчаянно захотелось притронуться к нему, но она не осмелилась сделать это сразу и, робко прикоснувшись к груди Келла, стала опускать руки все ниже, ощупывая мышцы его живота. Внезапно решившись, она дотронулась до кончика, ощутила его натянутую кожу, пульсирующий жар… У нее прервалось дыхание, она прикусила губу… Как же вот это… как оно будет… как поместится в ней?
У нее усилилось жжение внутри, еще больше напряглись соски. Собрав все свое мужество, она обхватила пальцами его возбужденную плоть, услышала, как дыхание Келла участилось. Расценив это как одобрение ее действиям, она взглянула ему в лицо и снова попала под гипнотическое воздействие его глаз. Она перевела взгляд на резко выделявшийся шрам на скуле, и ей захотелось прикоснуться к нему, погладить. Одновременно в ней пробудилась злость к тому, кто нанес его.
Как прилежная ученица, выполняющая задание своего наставника, она стала вспоминать, что осталось у нее в памяти из той французской книжки. От страниц, на которых описывается, как следует возбуждать мужчину. И вспомнила…
Наклонившись, набрав побольше воздуха и задержав дыхание, она притронулась к члену языком. Дрожь пробежала по телу Келла, и она невольно испытала гордость от того, что может, оказывается, вызвать такое сильное ответное чувство.
И, словно поняв это, он решил перехватить у нее инициативу: начал с ожесточением, доставляя легкую приятную боль, ласкать ее груди — пальцами, губами, даже зубами. Она вынуждена была выпрямиться и откинуться назад, его пальцы скользнули к ее лону, проникли туда, где царила жаркая влажность. Ее бедра, сначала разомкнувшись, чтобы впустить их туда, снова сомкнулись, и она стала непроизвольно двигать ими, вспоминая, что точно такое же ощущение, кажется, испытывала прошлой ночью, когда он делал то же самое. Но тогда она не знала, кто он, и сомневалась, происходит ли это на самом деле или наслаждение пришло к ней во сне.