— Вы не привыкли стучать в дверь, прежде чем войти?
Она покраснела.
— Прошу прощения… Я не знала… я думала…
Он еще не брился в это утро. Его щеки оттеняла легкая синева, от этого лицо казалось мрачным. Впрочем, голос, которым он спрашивал ее, тоже не отличался веселостью.
— Вы хотите сказать мне что-то срочное, мадам?
— Ничего, я подожду, — упавшим голосом ответила Рейвен и вышла, закрыв за собой дверь и унося в себе его обнаженное тело.
Она забыла возобновить с ним разговор о званом вечере, а когда вспомнила, снова не могла его застать. И тогда ей пришла в голову мысль посетить его там, где он проводит большую часть времени, — в его клубе на Сент-Джеймс-стрит.
Отправилась она туда в сопровождении О'Малли в закрытой коляске, надев шляпу с густой вуалью. Поход был смелым поступком. Для светской дамы посещение игорного дома было событием из ряда вон выходящим. Кроме того, Рейвен это живо напомнило о событиях, перевернувших всю ее жизнь.
Остановившись у входной двери, она не сразу подняла дверной молоток, чтобы постучать, а когда сделала это, оказалась лицом к лицу с огромным привратником. Тот, судя по его лицу с проломленным носом и редким зубам, в более молодые годы занимался боксом.
С ним она не решилась вступить в разговор, а обратилась к подошедшему дворецкому, которому сказала напрямик:
— Я миссис Лассетер и хотела бы поговорить со своим мужем.
На гладко выбритом лице выражение удивления и неодобрения моментально сменилось бесстрастной миной.
— Я узнаю, мадам, принимает ли он сейчас.
Но что Рейвен решительно возразила:
— Меня не устраивает ожидание на пороге.
— Хорошо, мадам, — сразу изменил тон дворецкий. — Прошу следовать за мной.
Он повел ее не наверх, как она полагала, а по нижнему этажу, через целую анфиладу комнат. Все они выглядели вполне благопристойно, чтобы не сказать элегантно. Под стать таким знаменитым лондонским клубам, как аристократический «Будлз», члены которого уже больше полувека занимаются верховой охотой на лис с гончими, или старейший клуб консерваторов «Уайте». Ее нога не переступала порога этих мужских клубов, но она много про них слышала.
Они миновали библиотеку, где полки красного дерева были уставлены многочисленными томами в кожаных переплетах; прошли через огромную столовую — там на нескольких столах сверкали хрустальные и фарфоровые приборы; проследовали через три комнаты меньших размеров, предназначенных, видимо, для карточной игры; и, наконец, вступили в самую большую комнату, где, несомненно, шла главная игра, в которой выигрывались и проигрывались огромные состояния.
Она бы задержалась здесь, чтобы хорошенько осмотреть это вместилище дурных страстей, гнездо распутства, но дворецкий повел ее дальше, и она, к своему удивлению, оказалась на кухне.
Здесь было по-настоящему тепло от большого камина и нескольких печей. И здесь у огромного стола сидел Келл в белой батистовой рубашке с засученными рукавами и расстегнутым воротом.
В таком обличье Рейвен еще его не видела. Он показался ей необычайно красивым, несмотря на резкие черты лица и явно обозначившийся шрам на скуле.
Он поднял голову, и в глазах у него блеснуло что-то похожее на молнию. У нее перехватило горло… Да что же это такое? Когда она научится спокойнее относиться к внешности этого человека?
— К вам миссис Лассетер, сэр, — доложил дворецкий.
— Спасибо, Тиммонз. Можете идти.
После ухода дворецкого они остались одни. Только теперь, отведя взгляд от Келла, Рейвен увидела, чем он здесь занимается: на столе перед ним лежали орудия смерти — рапиры и пистолеты. Одну из рапир он держал в руке, полируя клинок специальным куском материи.
— Что вы делаете со всем этим? — вырвалось у нее.
Он ответил спокойно, даже небрежно:
— Время от времени я ухаживаю за своим оружием. Предпочитаю делать это сам.
— Вы готовитесь к дуэли! — вскричала она. — Холфорд прислал вам вызов?
Так же спокойно он сказал:
— Пока еще нет. Он собирается?
Рейвен вздохнула с облегчением.
— Нет, я не уверена. Но, когда мы говорили с ним на прошлой неделе, он грозил это сделать.
— А на этой неделе уже не грозил?
Что за человек! Даже смертельную угрозу не принимает всерьез.
Она сказала, стараясь говорить спокойно:
— Он был в бешенстве. Считал вас виновником моего похищения, хотя я клялась, что добровольно уехала с похитителем. Я так старалась убедить его в этом.
— Как мило с вашей стороны, мадам, — он поклонился, не выпуская из рук оружие, — что вы так беспокоитесь о моем благополучии.
Она разозлилась и ответила тоже не без иронии. Ее фраза прозвучала почти как комплимент в его адрес.
— Говоря по правде, — сказала она, — я больше беспокоилась за Холфорда. У вас репутация гораздо более опасного противника, чем он.
Лицо Келла оставалось невозмутимым, и она добавила более спокойным тоном:
— Зато он более опасен без оружия в руках. Он сказал, что уничтожит вас, и это меня испугало. Боже, зачем вы впутались в мои дела? Я боюсь за вас.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Приятно, когда хоть кто-то беспокоится о тебе, — произнес он ровным голосом. — Зачем вы пришли? — спросил он после молчания и, не получив сразу ответа, сказал: — Вам не следует здесь находиться, это не на пользу вашей репутации.
«К черту репутацию!» — захотелось ей крикнуть, но она не сделала этого, потому что понимала: удивит этим и себя, и его.
Он не предложил ей сесть, но она сделала это сама, усевшись на край кухонной скамьи.