Рейвен с презрением взглянула на него: и это говорит родной брат! Он, правда, как всегда, пьян.
— Я отказываюсь слушать эти мерзкие толки! Особенно от вас, — сказала она.
— Уверены, что это лишь толки? — спросил он до странности спокойным и трезвым голосом.
Рейвен в тревоге уставилась на него.
— А вы… вы знаете что-то другое?.. Келл говорил… Я поняла его так, что он не убивал вашего дядю.
Шон хмыкнул.
— Вы что ж, хотели, чтобы он вам прямо признался в убийстве? Так, что ли? Как на исповеди? Мой брат не какой-нибудь лопоухий дурачок. Он знает, что делает.
Рейвен покачала головой. Она не хотела верить ему ни на йоту и в то же время не могла с полной уверенностью сказать, что он лжет. Хотя было ясно, что прежде всего он хочет вбить клин между ней и Келлом — как будто он уже и так не существует, этот клин. Какой гнусный негодяй! Ничего святого!.. Хотя, кто знает, какова истинная правда?
Но, как бы то ни было и чем бы ни руководствовался этот красивый мерзавец, нужно от него поскорее избавиться. Почему не идет О'Малли? Где он?..
— Мистер Лассетер, — сказала она решительно, — что нужно, чтобы вы навсегда оставили меня в покое? Деньги? Если так, я вам дам сколько смогу. У меня есть небольшое состояние.
— Не выйдет, леди! Вам не подкупить меня! Никакие деньги не искупят того ада, в который вы ввергли мою душу и тело!
— Сожалею, если это так. Но вы взяли реванш, мистер Лассетер. Счет у нас равный.
— Нет, не равный, — процедил он сквозь зубы. — За то, что сделали вы, платят кровью.
Он был страшен и омерзителен в этот момент, и она невольно отступила, а он словно ждал этого и, поднявшись со стула, шагнул к ней.
Если он даже нарочито переигрывал, желая напугать ее, то это ему вполне удалось! Однако он не остановился, а крепко схватил ее за руку. Рейвен ощутила боль. Она громко вскрикнула и попыталась вырваться, подбежать к комнатному звонку… Тщетно: она была словно в тисках — как тогда, во время похищения, в карете, а потом в доме у Келла…
И тут вошел О'Малли. Быстро оценив обстановку, он схватил Шона за шиворот и оттащил от Рейвен, а когда тот попытался сопротивляться, поднял свои огромные кулаки и прорычал:
— Оставь ее в покое, паскуда! Или я тебя ничему не научил?
— Не дотрагивайся до меня, гад! — заорал Шон, побагровев от ярости и сразу перестав казаться красивым. — Ты еще пожалеешь!
— Не больше, чем вы, если не оставите в покое мисс Рейвен! — По старой привычке О'Малли продолжал называть свою хозяйку так же, как раньше. — Я просто сверну вам шею, мистер.
Шон сделал движение вперед, собираясь броситься на старого слугу, но вовремя одумался и, сжав кулаки, прошипел:
— Клянусь, что не буду знать покоя, пока не доберусь до тебя. И до твоей хозяйки.
С этими словами он выскочил из холла.
Рейвен, дрожащая и соссршенно обессиленная, опустилась на стул.
— Жаль, что тогда в парке я не прикончил этого негодяя, — сказал О'Малли. — Он бы не досаждал вам, и не было бы ни похищения, ни…
Вероятно, он имел в виду ее внезапное замужество, но Рейвен не стала уточнять.
— Что случилось, то случилось, О'Малли. И нужно думать, как жить дальше.
— Так-то оно так, мисс Рейвен, но на вашем месте я прислушался бы к его угрозам и держал под рукой пистолет или кинжал.
Она слабо улыбнулась, вспомнив, что уже успела ранить одного из братьев.
— Спасибо за мудрый совет. Но тебе он тоже грозил, и ты не забудь запастись оружием.
— Уж я сумею, мисс Рейвен, постоять за себя и охранить вас, не беспокойтесь.
Она и не беспокоилась, потому что знала силу и преданность этого человека, но дрожь не оставляла ее, и она обхватила себя руками, пытаясь умерить озноб.
О'Малли ушел. Взгляд Рейвен снова упал на разбросанные письма с приглашениями. Что ж, в ее отношениях с высшим обществом уже произошел сдвиг, которого она хотела. Но угроза осталась с другой стороны: она сделалась устойчивым объектом мести свирепого и, по всей видимости, не вполне нормального человека. К тому же — ее родственника.
Когда О'Малли появился в его комнате, Келл сидел за столом, просматривая счетные книги. Он с удивлением воззрился на вошедшего, но не сказал ни слова, ожидая объяснений.
— Хотел бы кое-что сказать вам, мистер Лассетер, — проговорил старый слуга почтительно, но без всякой робости. На его лице скорее читался гнев. И крайнее беспокойство.
Келл отложил карандаш.
— Это касается моей жены?
— Да. И вашего брата, сэр.
Келл встревоженно взглянул на него.
— Говорите же!
— Вообще-то я не мастак рассказывать и выдумывать, сэр, но ваш брат… Он заявился сегодня к вам в дом и начал угрожать мисс Рейвен. Еще бы чуток — и ударил бы ее.
— Поднял на нее руку? — резко спросил Келл.
— Ага. Но не ударил, потому как я успел остановить его. Вошел я как раз… Ну и должен был показать ему мои кулаки, чтобы он ушел. А то никак не хотел.
Келл переваривал это сообщение в молчании, а тем временем О'Малли продолжал:
— И я думаю, сэр, прошу прощения, на этом дело не кончится. Ваш брат говорил, он хочет мстить за то, чего сам испытал. Но разве мисс Рейвен виновата… Разве она в ответе за то, что на флоте делают?.. Уж если чья вина тут есть, то, может быть, моя, сэр. Когда ваш брат напал на мисс Рейвен в парке, я, может, не рассчитал чего… ну и ударил сильней, чем надо. А потом оставил его там на травке — пусть полежит, в себя придет… Да разве я мог подумать, что на него та банда напорется и на корабль его запродаст?..