— Обними меня ногами, любимая, — скомандовал Дагон, — и оставайся на боку.
Халида закинула на него ногу, а вторую протиснула снизу, и Дагон немедленно вонзил свое гигантское копье, бешено насаживая ее на себя. Халида вздохнула от удовольствия, но тут же взвизгнула, ощутив, как Адон раздвигает полушария ее попки и медленно проникает в ее врата Содома. Ощущение было ошеломительным. Дилдо не подготовил ее к вторжению сладострастного фаллоса.
— Для этого есть особый ритм, любимая, — наставлял Дагон, привлекая ее к себе, так что она крепко прижалась к нему и давление в попке немного ослабло. И тут второй любовник потянул Халиду на себя, и попка прижалась к его животу. Вперед-назад… вперед-назад…
— Теперь попробуй сама, — ободрял он.
Халида сгорала от желания. Обняв Дагона за шею, она приникала к нему грудью и животом, а потом припадала к Адону нежными бедрами. Молодой человек громко стонал, терзаемый сладострастием, и дерзко кусал ее шею. Вскоре, не в силах совладать с собой, он со всхлипом излился в нее резкими выбросами, пока окончательно не иссяк и не откатился от королевы, утомленный и насытившийся.
Дагон перевернул Халиду на спину и развел ее ноги, чтобы войти еще глубже. Чувственное удовольствие-боль пробудило в ней тигрицу. Она, не помня себя, принялась его царапать, вонзила маленькие, белые зубки в плечо, укусила до крови. И тут же принялась зализывать рану.
— Сука! — прорычал он, прихватывая губами мочку ее уха.
— Не останавливайся! Только не останавливайся, — задыхаясь, молила она. — Ах, Сунева! Наконец-то!
Она долго содрогалась в последних порывах экстаза. Лоно ее превратилось в жадный рот, высасывающий из Дагона последние капли сока, выдавливающий все, что он мог предложить ей. И тут Халида лишилась чувств, не в силах больше вынести бремя взаимного сладострастия.
Немного отдохнув, Дагон велел белокурому рабу:
— Теперь иди и помни свое обещание Вернусу никому не говорить о том, что здесь было. Тебя хорошо вознаградят, не только королева, но и я. Ты оказал нам большую услугу, Адон.
Раб поднялся и накинул короткую тунику, которую сбросил при входе в комнату.
— Я не пророню ни слова, — пообещал он, глядя на усталую женщину. — Ни за что не причинил бы ей зла, Дагон. Я обожаю ее! И хотя именно тебя она выбрала в супруги, не могу не любить Халиду.
— Понимаю, — кивнул Дагон. — Если она пожелает тебя, я не встану между вами, хотя, боюсь, не смогу не ревновать.
Адон поклонился и ушел.
Проснувшись через несколько часов, Халида увидела рядом одного Дагона. Привстав, она коснулась губами его губ, и синие глаза распахнулись.
— Спасибо, — прошептала она. — Это было чудесно.
— Надеюсь, ты не ждешь, чтобы все наши ночи отныне были столь волнующими? — нежно улыбаясь, заметил он. — Думаю, я истощил игру своего воображения. Но по-прежнему люблю тебя, моя прелестная королева.
— Мне осталось править всего два дня, — напомнила Халида.
— Это не важно, Халида. Я всегда буду любить тебя, даже когда ты состаришься и покроешься морщинами.
— С женщинами Кавы такого не бывает, — возразила она.
Дагон рассмеялся:
— Тем более!
— Давай останемся вместе, пока не настанет время выбрать новую королеву, — предложила Халида. — Вернус принесет нам еды, а кроме тебя, мой чудесный принц, мне никто не нужен. А тебе?
— Я мог бы провести здесь всю жизнь! — воскликнул Дагон.
— Тогда я приказываю тебе не отходить от меня!
И пока Зирас рвал и метал, злясь на необъяснимое отсутствие королевы, Вернус наслаждался доверием хозяев.
— У нее много дел! — жаловался Зирас.
— Неправда! Она имеет право отдохнуть и лишь в утро избрания должна присутствовать на арене, чтобы передать власть новой королеве. Когда это Халида уклонялась от своих обязанностей? Недаром именно ты ее растил!
. Итак, Зирасу пришлось ждать до утра третьего дня, когда она появилась из дверей своей спальни, будто все время там и провела. Она так и лучилась красотой и здоровьем. Увидев рядом с ней Дагона, Зирас насупился и тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь, этот зверь отныне супруг Халиды.
Королева оделась в простое платье без рукавов, но не белое, как обычно, а из золотой парчи, с узкими крошечными складками, сбегавшими от талии до подола. На гладком корсаже лежало тяжелое изумрудное ожерелье. Вторым украшением был перстень-печатка, знак ее положения, который она должна была передать преемнице. На голове красовалась небольшая филигранная корона из золота и серебра, украшенная изумрудами. Дагон обернул вокруг чресел белую набедренную повязку. На груди сияло золотое ожерелье. Его роль сегодня была второстепенной.
— Девушки собрались? — осведомилась Халида у Зираса.
— Да, моя королева, и ждут твоего появления, — печально отозвался тот.
Халида кивнула.
— Значит, пора, — решила она и, повернувшись к Дагону, объяснила: — Держись чуть позади меня. Сегодня ты можешь войти в королевскую ложу и встать справа. Зирас, Вернус, если хотите наблюдать церемонию, встаньте у входа в туннель.
— Спасибо, моя королева! — восторженно пробормотал Вернус, сияя от удовольствия.
— Нет, — покачал головой Зирас. — Я прятался там в тот день, когда тебя избрали, но не могу вынести, что другая займет твое место. Ты слишком многого просишь от меня!.. — Его голос прервался.