С Питером Джеймсом она была едва знакома. Но все же чувствовала себя с ним непринужденно. Он улыбался и, казалось, одобрял ее стремления, в то время как Роуэн во время их первого разговора назвал их абсурдными и сделал все, что было в его силах, чтобы разубедить ее.
«Я ничего не говорю Роуэну о себе не потому, что боюсь его, а потому, что слишком легко могу проникнуться к нему симпатией. Похоже, он и так слишком мне нравится. Неужели мне, как и Шарлотте, угрожает опасность попасть во власть его чар? Но какую опасность он может в себе таить? Разве я уже не потеряла свою репутацию и место в приличном обществе? Пути назад нет! Мне нужно загладить вину и убедить его продолжить обучение. Я должна доказать ему, что искренне раскаиваюсь».
И это было правдой.
Глава 6
День клонился к вечеру, когда наконец зазвонил колокольчик, возвещая о его возвращении. Гейл быстро взглянула в зеркало — тщеславная привычка — и, пригладив волосы, убрала с лица выбившуюся черную прядь. Она нарочно выбрала одно из своих лучших рабочих платьев с набивным рисунком, которое так шло к ее цвету лица и фигуре. Жест незначительный, но она боялась, что нанесла их странным отношениям столь серьезный урон, что даже самое малое старание могло помочь делу.
Гейл так быстро спустилась вниз, что застала его с Картером еще в прихожей.
— У вас усталый вид, доктор. — Картер взглянул на остатки растерзанной шляпы Роуэна. — Что-то случилось, сэр?
— Пусть миссис Эванс посмотрит, что можно сделать с проклятой штуковиной. Должно быть, я случайно сел на нее в карете.
Картер посмотрел на шляпу с сомнением, поскольку тулья висела на одной ниточке, и кивнул:
— Мы сделаем все, что в наших силах.
Картер хотел идти, но Роуэн тронул его за локоть:
— Постойте, Картер. Не беспокойте миссис Эванс. Думаю, что в таком состоянии на шляпу не польстится даже бездомный. Не лучше ли попросить миссис Эванс купить мне новую? У меня открыт счет в галантерейной лавке на Драммонд-стрит. Тео может отвезти туда миссис Эванс. Возможно, она даже обрадуется прогулке.
Картер просиял:
— Ей это понравится, доктор. Но не удивляйтесь только, если она начнет советовать вам купить заодно и новое пальто.
— Не все сразу, Картер. Не все сразу.
— Доктор Уэст, — обратилась к нему Гейл, пока спускалась по лестнице, желая привлечь его внимание до того, как он объявит, что уходит к себе отдыхать.
Картер со шляпой доктора удалился на поиски миссис Эванс. А взгляд Роуэна оставался ясным и выражение лица нейтральным.
— Мисс Реншоу?
— Прошу… прощения.
Она собиралась завязать светскую беседу о теплой не по сезону погоде, но слова извинения вырвались у нее помимо воли.
Стоя на второй ступеньке снизу, она оказалась с ним практически на одном уровне и впервые заметила, что у него глаза цвета английского леса: впечатляющая смесь темно-зеленого с коричневым.
— Я тоже, — отозвался он, наконец, и поднял с пола свой кожаный саквояж. — Если вы не возражаете, я оставлю это в своем кабинете по пути наверх.
Удивленная легкости, с которой получила прощение, Гейл пошла с ним наверх.
— Благодарю вас. Я ожидала, что вы будете сердиться. Утром я вела себя отвратительно.
Они достигли лестничной площадки первого этажа, и он открыл двери своего кабинета.
— Это правда.
Она хотела возразить, но тут поняла, что он улыбается.
— Чем я обязана вашему хорошему настроению, доктор?
— Я зашел в гости к хорошему другу и его жене, и они оба, каждый по-своему, напомнили, что в любом случае мне нужен помощник. — Он вздохнул и весело пожал плечами. — Тео прокатил меня по парку, и когда я поймал себя на том, что заново переживаю утро и теряю контроль…
Ей пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
— Вы растерзали свою шляпу и почувствовали себя лучше?
— Как ни странно, это помогло. — Он с улыбкой кивнул и, поставив саквояж возле своего большого, витиевато украшенного письменного стола в центре комнаты, присел на угол, повернувшись к ней лицом. — Больше никаких сражений сегодня, мисс Реншоу, ладно?
Она колебалась. «Он мог бы потребовать, чтобы отныне я вела себя прилично. Мог сказать: «Все, хватит», и я бы с готовностью согласилась. Как ему удается оставаться таким добрым после всего, что я ему наговорила?»
— Согласна. Больше никаких сражений.
— Сегодня.
— Почему бы не потребовать более продолжительного мирного договора?
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Это несвойственно вашей природе, мисс Реншоу. К тому же если вы будете воевать со мной открыто, у меня, по крайней мере, не будет опасений, что вы перережете мне горло ночью.
Представив нарисованную им сцену, она невольно ахнула, но придержала язык.
— Но я бы попросил вас кое о чем еще, раз вы такая покладистая.
— И о чем это?
— Чтобы вы использовали свою умную голову по назначению и жили своим умом. Ученому не пристало делать скоропалительные выводы на основе чужих слов вместо того, чтобы опираться на свой опыт и наблюдения.
— Вы хотите, чтобы я вам доверяла?
— Я хочу, чтобы вы доверяли своему внутреннему голосу. Я хочу, чтобы вы имели доказательства, прежде чем клеймить меня, мисс Реншоу. Молва имеет право на существование, но не в этом случае. Составьте собственное мнение, не полагаясь на слухи. Если решите, что я худший из худших, так тому и быть. Не навешивайте на человека ярлыки, пока он не проявил себя как злодей. Согласны?
— Согласна, — сказала Гейл и вдруг воскликнула: — Боже!
Увлеченная разговором и поиском прощения, она только сейчас поразилась богатству библиотеки. Все в помещении с высокими, под потолок, книжными полками и антикварными вещицами сквозило теплотой и радушием. Расставленные как попало украшения вызывали невольную улыбку, когда опорой для африканских масок служила статуэтка римской богини Цереры или модель скандинавского судна соседствовала с игрушечным арабским верблюдом, увешанным колокольчиками.
Пухлые кресла, обтянутые кожей или парчой, хоть и были такими потертыми, что оригинальный рисунок уже не просматривался, казалось, приглашали гостей расположиться. Даже пол представлял собой восхитительную эклектическую мешанину ковров и ковриков, произведенных в разных странах, так что вид медвежьей шкуры, выглядывающей из-под стола, не вызвал у Гейл удивления.
В то время как убранство всего остального дома поражало порядком и элегантностью, характер личного прибежища хозяина отличался совершенной уникальностью и, возможно, давал лучшее представление о человеке.
— Ваш кабинет…
Роуэн кивнул:
— Флоренс, наконец, простила меня за необходимость производить здесь уборку. Прежде это делала миссис Эванс, но это упражнение не шло на пользу ее артриту. Здесь беспорядок, но беспорядок хороший.
— Откуда взялись все эти чудесные вещицы?
Гейл направилась к шкафчику, наполненному стеклянными и керамическими фигурками вперемешку со странными трубками и античными приспособлениями.
— Мужчины в нашей семье на протяжении всей многолетней истории любили ездить во всякие научные экспедиции. Эту маленькую библиотеку мы превратили в хранилище наших трофеев. В других домах горделиво выставлены головы оленей и чучела львов, а Уэсты, как видно, охотятся за древними свитками и солонками.
— Трофеи героев!
Она смотрела на все с улыбкой.
— Если неотступное стремление моего деда раскрыть целительную силу редких видов водяных лилий или страсть моего отца к черному континенту Африки и ритуальной резьбе по дереву можно назвать героическими, тогда… да. Успеха Уэсты добились лишь в научном смысле слова.
— Никаких состояний, нажитых в чужих странах?
— Мои предки не искали никаких коммерческих выгод в своих путешествиях. Лишь собирали бесценные сокровища знаний.