Потому что я, должно быть, еще пьяна. Я все еще под кайфом. Этого, блядь, не может быть.
Я слышу позади какое-то движение.
Не успеваю я закричать, как кто-то зажимает рукой мой рот, и шепчет мне на ухо:
— В бассейне труп, малышка.
3
АЛЕКС
Наличие трупа на дне вашего бассейна реально портит все праздничное настроение, а присутствие в доме копов, опять же, реально выводит меня из себя. Они с прошлого года ебали мне мозги, а потом снова активизировались после той гребаной игры, из-за которой меня отстранили. Мало того, что они пытались разрушить мою футбольную карьеру, мою и так неважнецкую репутацию и заставили всю паству мегацеркви отца еженедельно молиться за мою душу, так теперь еще и подозревают меня в убийстве. (Мегацерковь — евангелическая церковь, еженедельно собирающая на свои богослужения тысячи прихожан — Прим.пер.)
«Потрясающе».
Но независимо от того, что они думают о произошедшем, у них нет никаких доказательств, подтверждающих их теорию о том, что кто-то утопил Рианну Мартинсон. Кроме того, я точно знаю, что скажет токсикологическая экспертиза: содержание алкоголя в ее крови было настолько высоким, что еще немного и по ее венам неслась бы чистая водка.
И все же. Это чертов головняк, вдобавок ко всему тому дерьму, с которым мне приходится иметь дело, когда речь заходит о Заре.
Мой отец уже послал адвоката в участок, куда меня доставили для допроса. Я ответил на их тупые вопросы и в считанные часы выпорхнул на свободу, чего не скажешь о событиях прошлой осени. Это заняло куда больше времени, и отцу Илая пришлось вытаскивать меня под залог.
Я открываю дверцу своего черного джипа, припаркованного за полицейским участком Фоллс Крик, и как только в него сажусь, у меня в кармане начинает вибрировать мобильный.
Вытащив его, я закатываю глаза, но отвечаю, прижав телефон к уху и откинув голову на спинку сиденья.
— Что, папа?
— Мне кажется, ты мог бы быть и поблагодарнее, учитывая, что я только что спас твою задницу…
«Священники не должны говорить слово «задница»».
Вместо того, чтобы сказать ему об этом, я прерываю его речь словами:
— Я этого не делал.
Сегодня утром я повторил это уже с полдюжины раз, а ведь еще нет и семи.
— Сынок, я не говорю, что ты это сделал, но мы оба знаем, что ты будешь главным подозреваемым, потому что это твой дом…
— Это дом Илая.
Я в нем живу, но Эрик, отец Илая, записал его на имя своего сына.
На другом конце провода слышится вздох моего отца.
— Звонил Эрик. Илай вне подозрений.
Конечно же, он вне подозрений. Илай — гребаный золотой мальчик из Университета Кэйвена.
Мне вовсе не хочется, чтобы его арестовали, но черт возьми. Все думают, что он капец какой умный и капец какой ответственный, и я постоянно только и слышу: «отец Илая –юрист», «Илай выигрывает чемпионаты», «Илай контролирует своё поведение», и «у Илая впереди блестящее будущее».
Да, ну, вчера вечером Илай почти трахнул мою девушку. А в прошлом году мы проделали то же самое с другой девчонкой. Уверен, что Илай не так хорош, как все думают.
Но, по правде говоря, я не в курсе.
Последние три года мы жили с ним в одном доме, но иногда мне кажется, что я совсем его не знаю.
— Я тоже вне подозрений, — говорю я отцу. — Ты же знаешь, какая Рианна.
Я с трудом сглатываю и, выпрямившись на сиденье, гляжу на стоящее напротив серое здание полиции.
— Была, — понизив голос, добавляю я.
Мой папа молчит, и на секунду я задаюсь вопросом, не прервалась ли связь. Оторвав телефон от уха, я смотрю на экран. Нет. Он все еще на линии.
— Папа? — меня бесит то, как это звучит.
Как будто я хочу, чтобы он оказался здесь или типа того. Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы отец был рядом с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, и все пошло кувырком.
До этого я стал свидетелем борьбы. Моя мать обвинила отца в том, что он ей изменяет и ведет себя как скотина. Называла его лицемером, лжецом.
Возможно, он и работал на “Господа”, но для меня он был Богом. Каждый день на пляже играл со мной в футбол. Водил меня на тренировки, записывал в лагеря. Весь сезон ходил на игры с моим участием.
Каждый раз, когда мать начинала на него кричать, я вставал на его сторону.
Но потом он все испортил.
— Да, сынок? — спрашивает он в ответ на мою мольбу. Его голос мрачен и полон усталости. Как будто он тоже чувствует на себе груз последних шести лет.
Закрыв глаза, я с трудом сглатываю.
Рианна мертва.
Я впервые произношу это вслух.
— Рианна мертва.
Папа вздыхает.
— Знаю. Сегодня попозже мне нужно будет связаться с ее родителями, после того, как у них будет время для..., — тут он замолкает.
Время для чего? Все это переварить? То, что их двадцатилетнюю дочь нашли мертвой в бассейне после студенческой вечеринки, когда у нее только начался выпускной год?
Да. Похоже, быть пастором то еще удовольствие. Папина церковь находится на побережье, в двух часах езды отсюда, но он хорошо знаком с семьей Рианны, поскольку я в команде, а Рианна была капитаном группы поддержки.
В смысле, сейчас я вряд ли в команде, так как мне придется просидеть следующие несколько игр за то, что я сломал Нейту нос — он это заслужил.
Я шумно выдыхаю, думая о Рианне.
Я не очень хорошо ее знал. Как и все остальные, она предпочитала мне Илая. Девчонки всегда думают, что им он откроется или типа того.
Илай даже не играет в гребаный футбол.
— С Илаем все в порядке? — спрашивает меня папа.
Понятия не имею. Илай не распространяется о таком дерьме, как чувства. До того, как меня притащили сюда копы, он сидел в раскуроченной гостиной и молча пил мой апельсиновый сок, будто у нас в бассейне каждое утро находят девушек, сосущих его член.
У меня внутри все сжимается, к горлу подступает комок.
— Сынок..., — раздается в телефоне напряженный голос отца. — А Зара там была?
Я напрягаюсь на сидении. Папе не нравится Зара. Он думает, что Зара плохо на меня влияет. В принципе, он прав, но вообще-то это, блядь, не его дело. Так или иначе, я не знаю, почему это так важно, хотя нет…знаю.
Дело в том, что отец слишком сильно вовлечен в мой спорт, а значит слышит всякое дерьмо, которого не должен слышать. То, что было бы лучше держать в секрете от родителей.
И он знает, что на прошлой неделе я застал Зару, за тем, что она отсасывала Джамалу.
Я откашливаюсь.
— Да, но мы не… Не из-за меня, — вру ему я, не желая сейчас заморачиваться этой херней. Я все равно не знаю, что происходит между мной и Зарой. — Я не хочу о ней говорить.
Я завожу джип, одной рукой пристегивая ремень безопасности.
— Как мама? — спрашиваю я, меняя тему разговора на ту, о которой отец не захочет говорить.
Повисает тишина, и я понимаю, что в ожидании затаил дыхание.
Наконец, он произносит:
— С ней все в порядке.
А это значит, что с ней, скорее всего, все совсем не в порядке. Наверное, капец как злится на меня или спит, закинувшись Ксанаксом, вот почему она не отвечает на звонки. Я даже не могу ее винить.