— Сидит, как вторая кожа, — говорит он, указав на мою мини-юбку.
Да, в ней было пиздец как трудно идти. Кажется, до него доходит, что именно это я только что и сделала, потому что Джакс прищуривает свои голубые глаза и говорит:
- Подожди. Ты, блядь, шла сюда пешком?
Я киваю, вскинув руки.
— Ага. Естественно, пешком.
— Почему ты мне не сказала? Я мог бы за тобой заехать.
Я смотрю на зажатое у него в руке пиво и вижу его покрасневшие глаза. Но я ему об этом не говорю. Пожалуй, сесть за руль слегка пьяным и слегка обдолбанным, не является для Джакса чем-то из ряда вон выходящим. Я не напоминаю ему о том, что у меня нет машины. Только пожимаю плечами.
— Не знаю, — честно говорю ему я.
Мне вроде как нравится гулять. Еще в старшей школе я все время бегала в парке в Манки-Джанкшн — в соседнем городе, где я выросла и где до сих пор живет мама. Еще до возникновения моей маленькой проблемы.
— Ну, ты хорошо выглядишь, — кивнув, говорит мне Джакс.
Я смеюсь, качая головой.
— Хорошо. Будем надеяться, что тот, с кем я сегодня трахнусь, тоже так думает.
Он чешет шею, делает глоток пива и неторопливо идет на кухню.
— Ой, да ладно тебе, За, — своим обычным ленивым голосом произносит Джакс и, открыв холодильник, заглядывает внутрь. — Не стоит слишком часто трахаться налево и направо. Нехорошо для твоей души. Кроме того, сдается мне, Алекс все еще пускает по тебе слюни.
Ему известно, что мы расстались, потому что, не считая Кайли, он мой единственный настоящий друг. И в отличие от Кайли, ему глубоко насрать на то, что я изменила Алексу.
Джакс по любому считает Алекса придурком. Которым он и является.
Хотя я ничего такого не говорю. Я действительно не хочу говорить об Алексе, особенно с учетом того, что, мать его, произошло с Илаем.
Вместо этого я просто громко смеюсь, плюхаюсь на черный кожаный диван и, скрестив лодыжки, барабаню пальцами по своей выглядывающей из-под топа коже.
— Кого ты пригласил? — сменив тему, спрашиваю я.
Джакс достает из холодильника пакетик, и я оживляюсь, но заставляю себя оставаться на месте.
Если не считать его упоминания об Алексе, я рада, что он не спросил о погибшей девушке. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу ее плавающие в воде каштановые волосы, рассыпанные вокруг головы жутковатыми завитками.
Я не хочу об этом думать. Говорить. И вспоминать. Я на самом деле ее не знала, а то, что знала, мне не нравилось, но вид трупа вроде как действует на нервы.
— Ты знаешь. Просто несколько знакомых. Никаких дерьмовых спортсменов из Кэйвена, не волнуйся. Люди, с которыми я работаю.
От такого я едва сдерживаю смех. Он дилер, и только. Но, окидывая взглядом его дом, кажется, что ему и впрямь больше никем и не надо быть.
— Кто знает, кто заявится в конечном итоге? — Джакс ставит свое пиво на кухонный стол, достает из ящика ложку и, вернувшись в гостиную, садится прямо на пол перед кофейным столиком.
Он кладет на стол ложку и наполненный белым порошком пакетик и достает из заднего кармана джинсов телефон. Джакс секунду что-то там прокручивает, и из невидимых динамиков в комнату врываются глухие басы «Problem$» в исполнении Somber.
Мне нравится этот ритм.
Выпрямившись, я вскидываю руки и начинаю пританцовывать, сидя на диване. Мои глаза закрыты, на лице блуждает улыбка, и слышу рядом его смех.
— Эй, — спустя минуту говорит Джакс, и я прекращаю свои дурацкие танцевальные движения, опускаю руки и смотрю, как он зачерпывает из пакетика половину чайной ложки его содержимого. — Ты знала эту утонувшую девушку?
Джакс откладывает ложку, достает бумажник и вытаскивает карточку.
Черт, похоже, мне от нее не спастись.
— Рианну? — я качаю головой. — Нет.
По сути так оно и есть.
— Хотя я была на вечеринке, когда она... ну, ты понял.
При воспоминании об этом я морщу нос и задумываюсь, а знает ли Джакс о видео с сиськами. Если да, то, по-видимому, он слишком хорошо воспитан, чтобы об этом заговорить. На этой неделе я пару раз заходила к нему, чтобы забрать кое-какую фигню, и тогда Джакс об этом не упомянул, так что, надеюсь, не сделает этого и сейчас.
Он слегка распахивает глаза. Джакс всегда под кайфом, так что не думаю, что он может открыть глаза больше, чем сейчас.
— С тобой все в порядке? — спрашивает он и, поморгав, возвращается к сделанным им дорожкам.
Я смотрю на них, во рту моментально пересыхает, и от волнения колотится сердце, но я сдерживаюсь. Я даже еще не знаю, что это такое. Для кокса порошок слишком зернистый, а для кетамина — слишком мелкий.
— Да, в полном порядке, — честно говорю ему я.
После ее смерти мне и впрямь хотелось бы почувствовать нечто большее, но она мне, блядь, не нравилась, и я, блядь, даже толком ее не знала.
Однако Джакс меня не осуждает. Он просто кивает и говорит:
— Пусть это будет тебе уроком, За. Не нажирайся возле бассейнов.
Я смеюсь, качая головой.
— Заткнись.
Улыбнувшись уголками губ, он разравнивает дорожки, затем поднимает голову и, взглянув на меня, снова убирает карточку в бумажник.
— Ну, что, готова?
Я потираю руки, опускаюсь на пол и закидываю ногу на ногу, чтобы не сверкать ничем перед Джаксом. Я практически уверена, что совершенно ему не интересна. Он ни разу ко мне не приставал, и, похоже, я для него просто цыпочка, с которой он то и дело отрывается. В любом случае, Джакс, кажется, видит во мне только друга, и это взаимно. Хорошо дружить со своим дилером. Он не будет толкать тебе перебадяженное фентанилом дерьмо или без причины взвинчивать цены.
А еще даст попробовать кое-что бесплатно, как сейчас.
— Что это такое? — спрашиваю я с потными от нетерпения ладонями. Я готова обдолбаться до того, как придет кто-нибудь из его приглашенных.
Джакс снова почесывает шею и улыбается.
— Я бы предпочел пока не говорить.
Я бросаю на него пристальный взгляд. Что это еще за фигня? Даже я не настолько глупа. Или безотказна, мне кажется.
Джакс смеется, отмахиваясь от моего беспокойства ленивым движением руки.
— Не, ничего особенного. Это вроде как и кет, и кокаин. У тебя возникает чувство заторможенности, но вместе с этим и легкой движухи.
Я распахиваю глаза.
— Диссоциатив и стимулянт? Я, блядь, в деле.
«Видишь, Кайли, я тоже могла бы стать фармацевтом».
Джакс улыбается и закатывает глаза.
— Я знал, что ты на это подпишешься, — затем он достает из кармана бумажник, туго сворачивает двадцатку и протягивает ее мне. — Можешь занюхать их все.
Ему не приходится повторять дважды. Дорожки исчезают в мгновение ока.
И на вкус они как стекающее по горлу дерьмо. Я невольно фыркаю, кашляю и потираю тыльной стороной ладони нос.
— Какого хрена? — говорю я.
На вкус как смесь химикатов и дегтя. Я сглатываю, но тут Джакс встает, забирает у меня свернутую двадцатку и относит ложку на кухню.
— Над вкусом нужно еще поработать! — массируя горло, кричу ему я. — Эта хрень на вкус просто ужас.