Я прикусываю губу и начинаю водить рукой быстрее. Сильнее.
А потом он спрашивает:
— Что у тебя на футболке? — и отступает назад, убрав руку с ее задницы.
Зара сжимает ткань в кулаке, прикрывая мокрое пятно.
— Вода, — врет она, и ее голос становится хриплым. — Я пролила воду.
Алекс, посмеиваясь, потирает ее руку.
— Ладно, растяпа. Давай я отведу тебя в постель.
Затем он обнимает ее за плечи, и они вместе выходят из кухни. Но перед тем, как скрыться из виду, Зара выворачивается из-под его руки и оглядывается на меня.
— Испугалась, принцесса? — шепчет Алекс.
За мгновение до того, как они исчезают в коридоре, я замечаю у нее на лице улыбку.
— Нет. Не тебя.
«Сучка».
13
ЗАРА
Просыпаться тяжело.
Я чувствую усталость во всем теле, и на то, чтобы открыть веки, уходит гораздо больше времени, чем обычные полсекунды. В горле чувствуется какой-то странный привкус, вроде того…
Что бы там, черт возьми, ни дал мне вчера вечером Джакс, а я не занюхала это своим гребаным носом.
Я сажусь на кровати, которая оказывается не моей, и откидываюсь на мягкое изголовье. Я несколько раз моргаю — льющийся из полуоткрытых штор свет слишком резок для моих чувствительных глаз. Я обвожу взглядом знакомую комнату, которую мой мозг сейчас не в силах опознать: деревянные полы, письменный стол у стены и две двери.
В рамке фотография, на которой какой-то профессиональный футболист ловит мяч в зачетной зоне.
«Алекс».
«Это комната Алекса».
«Черт возьми, Зара, соберись».
Я натягиваю одеяло до подбородка и сжимаю руками надетую на мне футболку.
Надетую на мне футболку.
Сорвав одеяло, я тяну вниз белую футболку Алекса. В самом низу, на подоле, материал кажется грубым. Грубым потому что…
«Илай».
У меня холодеет внутри, от паники во рту появляется кислый привкус, я подтягиваю колени к груди и снова укутываюсь одеялом.
Черт.
Черт.
Илай.
Я вспоминаю о том, как двигались во мне его пальцы. Как его губы касались моего уха. Как он велел мне ласкать себя.
Я сжимаю бедра и, погрузившись в воспоминания, на секунду закрываю глаза. Блядь. Это мог увидеть Алекс. Это мог увидеть Алекс, и тогда нам обоим пиздец. Какого хрена я делаю?
Я провожу рукой по волосам и, чтобы взять себя в руки, делаю глубокий вдох. Затем открываю глаза и шарю рукой под одеялом большой двуспальной кровати в поисках своего телефона. Я приподнимаю простыни, заглядываю через край матраса на темный деревянный пол, затем на прикроватную тумбочку справа от меня и на ту, что с другой стороны кровати.
Ничего.
Будильник, зарядное устройство и больше ничего.
Если не считать футбольной фотографии, мне всегда казалось, что комната Алекса какая-то безликая.
Вот только, нет…
«Это что, блядь, Библия?»
На тумбочке с другой стороны, рядом с будильником и зарядным устройством, лежит Библия в черном кожаном переплете.
«Это что-то новенькое».
В смысле, я в курсе, что отец Алекса — пастор, но Алекс никогда не упоминал при мне Бога.
Господи Иисусе.
Я выбрасываю из головы мысли об Алексе и Христе и прижимаю ладонь к глазам, вспоминая о вчерашнем вечере. У меня пробелы в памяти, что неудивительно. Я была у Джакса, занюхала дорожки чудодейственного кет-кокса, и все было замечательно. Я танцевала на столе, а Джакс все время давал мне воду, с меня лился пот, бешено колотилось сердце, и я чувствовала себя такой...живой. Совсем не то, что сейчас.
Сейчас я чувствую тяжесть.
Мне необходимо что-нибудь, чтобы с этим справиться, и поскольку на мне нет одежды, и в комнате Алекса я ее нигде найти не могу и к тому же понятия не имею, где мой телефон, мне потребуется какое-то время, чтобы выяснить, как вернуться домой и добраться до моего тайника.
Алекс.
Не открывая глаз, я зарываюсь пальцами в волосы, пытаясь собрать все части в одну связную картину. Он был у Джакса. Я что, ему звонила? Видимо, да, потому что иначе он бы не приехал.
Алекс сказал, что ему необходимо личное пространство. Время подумать.
Очевидно, не так уж много времени.
И Илай.
Я помню Илая.
Но не помню, как оказалась рядом с ним. Не помню, как встала с этой кровати. Я стараюсь вспомнить каждую деталь. Начиная с того, как Алекс меня сюда принес. Раздел. Натянул через голову свою футболку, бормоча о том, что утром нам необходимо поговорить.
Потом я встала, потому что мне захотелось пить, и, помимо этого, стоило мне закрыть глаза, как в них взрывались звезды. Я не могла лежать, не могла успокоиться. Поэтому я спустилась вниз, и там был Илай.
Там был Илай, он ко мне прикасался, и, Боже, я его хотела.
Я его хотела.
У меня из груди вырывается стон, и я зажимаю рот кулаком.
Блядь.
Алекс меня убьет. Если бы он об этом узнал, то прикончил бы меня.
А потом, что произошло после?
Это все равно что хвататься за соломинку, это совсем рядом. Я это чувствую, вижу. Но не имею никакого понятия, как попала сюда из кухни. Еще один пробел в сознании.
Я пытаюсь собрать по частям свою память, но тут мне в голову вторгается еще одна мысль.
Я поднимаю голову и, повернувшись, смотрю на будильник. Он в виде небольшой коробочки, у которой в углу высвечивается сегодняшняя дата и день недели. Дерьмо. Сегодня похороны Рианны.
Я уж точно на них не пойду, но у меня нет никакого желания сидеть здесь и смотреть, пойдут ли Алекс и Илай. В жопу это дерьмо.
Только я решаю послать все нахер и украсть у Алекса какую-нибудь одежду, как дверь распахивается, а затем захлопывается, от чего я вздрагиваю и повыше натягиваю одеяло.
Когда Алекс встречается со мной взглядом, все его тело напрягается, он прищуривает глаза, стискивает челюсти и сжимает руки в кулаки. Жаль, что он так зол, потому что без рубашки, в низко сидящих черных баскетбольных шортах, Алекс выглядит просто офигенно.
— Одевайся, — рявкает он и, отвернувшись от меня, распахивает дверь напротив кровати. Дверь его гардеробной.
Пригнувшись, он врывается в дверной проем.
В буквальном смысле, пригибается.
Ему нужен дом побольше, с большими дверными проемами и сводчатыми потолками в каждой чертовой комнате.
Я вижу, как напрягаются мышцы его спины, когда он срывает с вешалки черную футболку и, не оборачиваясь бросает ее в меня. Затем рывком выдергивает с с полки над вешалками спортивные штаны и тоже бросает в меня. Я ловлю их, чтобы они не влетели мне в лицо.
Алекс поворачивается ко мне и закрывает за собой дверь гардеробной. Я вижу, как раздуваются его ноздри.
Я хватаю все, чем он в меня бросил, и прижимаю к груди. Откашливаюсь.
— Эм. Не хочешь рассказать мне, почему у тебя такой вид, будто ты сейчас меня утопишь? — задав этот вопрос, я невольно морщусь, вспомнив о Рианне Мартинсон.