— Ты уже подал заявление на юридический? — спрашивает Илай.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и, повернувшись, устремляю взгляд на бассейн.
— Нет.
— Вроде, во многих вузах скоро крайний срок?
Я киваю и провожу рукой по челюсти.
— Ага.
— Передумал? — не унимается он, и у меня возникает чувство, что это его забавляет.
Все еще глядя на него, я пожимаю плечами и ударяю кулаком по бедру.
— Не знаю. Не совсем, поскольку что еще я могу делать?
Я хорош в спорте, но не на профессиональном уровне. Я могу это признать. Кроме того, мне совершенно не хочется играть в лиге. Я подумывал об открытии спортзала, но зачем тогда я просиживал штаны, изучая бизнес и введение в право? А если я поступлю на юридический, то мои родители станут мной гордиться, папа не будет доставать меня кафедрой пастырского душепопечения, и, черт возьми, может, я смогу сделать в этом мире что-то хорошее.
Скорее всего нет. Но вдруг.
Краем глаза я вижу, как Илай качает головой. Запрокинув голову, он отпивает из пивной банки, а затем ставит ее себе на колено.
— Ты много чего можешь делать.
— Ты-то вообще почему здесь? — внезапно разозлившись, спрашиваю я и поворачиваюсь к нему лицом.
Его отец владеет крупнейшей юридической фирмой в штате. У Илая есть семейные деньги. Какого хрена он делает в Кэйвене, когда хочет только ковыряться в машинах, выше моего понимания. Летом Илай помогает своему дяде в автомастерской, и единственное, что пробуждает в нем хоть какое-то подобие радости, — это когда он меняет свою машину на новую, что происходит примерно раз в полгода.
— Почему тебе просто не устроиться на работу?
Похоже, мои вопросы совершенно его не оскорбляют. Он наклоняет голову, будто размышляет.
— А почему бы мне здесь не быть? — отвечает наконец он.
Я закатываю глаза, но, думаю, нехотя с ним соглашаюсь. Ему нравится борьба; он занимается ею еще со средней школы. Он получил здесь бесплатную стипендию, так что всем этим не тратит ни копейки из семейных денег. Оказавшись соседями по комнате в общежитии, мы с Илаем в первый же вечер накурились, и он сказал мне, что хочет получить от студенческой жизни всё, что только можно. Чтобы потом не жалеть, что что-то упустил.
Илай сказал, что хочет быть максимально испорченным. Хочет разнести к чертям собачим всю свою жизнь. А когда закончит университет, то снова ее соберет.
В ту же ночь он сказал мне, что его мать была сукой, и ему совершенно не хочется иметь детей. «Если у тебя их нет, — сказал он. — Ты не сможешь причинить им вреда».
Я выяснил, что его мать бросила их с отцом, когда Илай был маленьким. С того дня мы никогда больше это не обсуждали.
Неожиданно для меня, он спрашивает:
— Что у тебя с Зарой?
От его слов у меня тяжелеют конечности, потому что ответа на этот вопрос я не знаю. А мне хотелось бы его знать. Я понимаю, что должен ее отпустить. Понимаю, что Зара меня поимела. Что она изменила мне и унизила, и я понимаю, что должен ее за это ненавидеть.
Но я не ненавижу.
Просто не ненавижу.
Точно так же, как мне хочется, чтобы мама, наконец, освободилась от моего отца, но при этом я понимаю, что, пожалуй, будет лучше, если она останется с ним. Потому что, если она его бросит, то кто будет рядом с ней? Кто проследит, чтобы у нее не случилось передозировки? Кто о ней позаботится?
Я не могу выбросить из головы сине-зеленые глаза Зары. То, как она обняла меня, когда я заехал за ней к Джаксу. «Ты такой красивый». То, какими мягкими кажутся на ощупь ее волосы. Этот аромат кофе и цветов, который разливается вокруг нее, куда бы она ни пошла. То, как все еще пахнут ею мои простыни, и я вроде как надеюсь, что так будет всегда.
Я знаю, что она причинила мне боль.
Знаю, что мне нужно ее от себя отсечь.
Но не могу.
— Не знаю, — глядя на свои руки, наконец отвечаю я. — Честно, я просто не знаю.
Илай на какое-то время замолкает, а затем говорит:
— Мужик, тебе следует держаться от нее подальше.
Я напрягаюсь, сжимаю кулаки, но не поднимаю глаз. Я знаю, что он просто мой друг. Он говорит, что для меня лучше.
— Девчонки, блядь, выстраиваются в очередь, чтобы тебе отсосать. Забудь о Заре.
Я невольно усмехаюсь, хотя мое настроение сложно назвать веселым.
— Не знаю, после Рианны все они, кажется, ее побаиваются.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с его мрачным взглядом. Илай хмурится.
— Думаешь, она имела какое-то отношение к смерти Рианны?
Я качаю головой и смотрю на рассыпанные над нами звезды.
— Нет, я просто страдаю херней. Думаю, это совсем не смешно.
Илай смеется.
— Пока да. Вот, может, через пару дней.
Затем он спрашивает:
— Я не пытаюсь начинать разборки, но почему ты все еще с ней возишься? После того, что она сделала?
И это поразительно, потому что Илай и впрямь не выглядит так, будто пытается начинать разборки. Он просто спрашивает. Бесстрастно. Из чистого любопытства. Ему хочется знать.
Я продолжаю смотреть на звезды.
— Ты действительно хочешь знать, мужик?
— Потому и спрашиваю.
— Она вызывает привыкание, — говорю ему я. Затем опускаю голову, и когда Илай поворачивается ко мне, встречаюсь со взглядом его темно-зеленых глаз. — Все ее косяки, и даже то, как она выходит из-под контроля, Зара просто вызывает привыкание.
— Ты ее любишь?
Это всего лишь вопрос, простой. И меня удивляет, что он исходит от Илая. Он не любит трепаться о девушках, и мы с ним уж точно не говорим о любви.
— Да, думаю, да.
Илай кивает, будто ожидал именно такого ответа. Он указывает на меня своим пивом.
— Ты же знаешь, что Зара не в себе. Знаешь, что она все еще употребляет наркотики. И из-за нее ты тоже не можешь дышать. Она потянет тебя в могилу и зароет вместе с собой, — Илай делает еще один глоток пива. — Алекс, она тебя угробит. Ты ее не спасешь. Зара просто тебя погубит.
16
ЗАРА
Понедельник, час ночи, и я не могу уснуть. Всё воскресенье я страдала фигней. Кончилось тем, что в середине дня я осушила бутылку сиропа от кашля и теперь пожинаю плоды.
Я поворачиваюсь на бок и хватаю с тумбочки телефон.
Я до сих пор не поговорила с Илаем о том, что он учудил. После того, как Алекс высадил меня в субботу у дома, мы с ним переписывались, и я еще раз сказала ему, что сожалею, но я не сожалею.
Я в бешенстве.
Я в курсе, что Илай, должно быть, спит, хотя и сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь спит, но ничего не могу с собой поделать. Я все время думала об этой чертовщине, просто ждала, когда он обо всем расскажет Алексу. Или начнет шантажировать меня, чтобы я с ним встретилась, или типа того.
Но он просто меня проигнорировал.
Я: «Да что с тобой на хрен такое?»
Я отправляю сообщение, не рассчитывая получить ответ. Лежу на спине, закинув за голову руки с телефоном.
Как бы мне хотелось, чтобы здесь был Алекс.
Хотелось бы быть с ним честной.
Сказать ему, что Илай ненормальный.
Вместо этого я просто прокручиваю наши с ним фотографии. Вот я обхватываю его ногами на пляже, это снимала мама Алекса. У меня на лице широченная улыбка, а я ведь в тот день даже не была под кайфом. Он придерживает руками мою задницу и делает вид, что кусает меня за щеку. Алекс тоже кажется счастливым. Я замечаю у него на щеке ямочку, даже при том, что его зубы впиваются в мою кожу.