Но я даже не пытаюсь бороться с Алексом. Какой в этом смысл? Все это скоро закончится. Он просто хочет мне отомстить. В этом нет ничего нового.
— Алекс! — снова слышу я голос Илая, и что интересно, он кажется рассерженным.
Не помню, чтобы у Илая когда-нибудь менялся тон голоса.
Алекс смеется, но разворачивается вместе со мной, и Илай оказывается прямо у меня перед носом, заслоняя от посторонних взглядов мои сиськи. Наверное, я должна быть ему благодарна, но, когда он подходит ближе, то касается грудью моих затвердевших сосков, и у меня перехватывает дыхание.
По-моему, он этого даже не замечает.
А если и замечает, то ему явно все равно.
Он пристально смотрит на Алекса.
— Прекрати! — орёт ему Илай, пытаясь перекричать музыку и чертовски беспардонную толпу людей.
Я вижу, как на шее у Илая вздуваются вены. А еще я вижу его ключицу и снова чувствую этот запах.
Мне хочется, чтобы он подошел ближе.
Хочется оказаться между ним и Алексом.
Хочется больше, чем просто прижиматься к нему грудью.
Блядь.
Это нехорошо. Это от Экстази у меня едет крыша, и я не должна думать о том, чтобы трахнуться со своим бывшим и его лучшим другом.
Я снова закрываю глаза, а Алекс продолжает смеяться.
«Все это скоро закончится».
Я просто повторяю это про себя снова и снова: «Все это скоро закончится. Все это скоро закончится».
Со мной случалось дерьмо и похуже. Ну, например, передоз. Кроме того, сиськи — это не то, чего стоит стыдиться. Чёрт бы его побрал. Я не доставлю ему удовольствия снова видеть меня беспомощно барахтающейся в его объятьях.
Алекс опускает голову.
— Ты это слышишь, принцесса? Илай хочет, чтобы я тебя отпустил. Если я это сделаю, как ты нас за это отблагодаришь?
От его слов у меня под кожей разливается жар, и я распахиваю глаза.
Илай смотрит прямо на меня.
Он всё еще так близко, что я чувствую на своей груди тепло его тела. Будто он запер нас в клетке, чтобы никто больше меня не увидел. Только он. Только он и стоящий у меня за спиной Алекс.
Я снова пытаюсь вырваться из хватки Алекса, чтобы повернуться к нему лицом, но он только крепче прижимает меня к себе. Вот только Алекс не знает, что, несмотря на всё его дерьмо, я бы и впрямь отблагодарила их обоих. В этот момент я чувствую такое возбуждение, что, наверное, трахнулась бы одновременно с ними обоими. Не могу сказать, что не фантазировала об этом раньше, и что это всё чертов Экстази заставляет меня желать того, чего я не могу иметь. Того, о чем мне не следовало бы думать. То, что я…
— Эй! — внезапно голос Алекса становится ледяным. Он возвращает на место верх моего бикини, отпускает мои запястья и рывком притягивает меня к своей груди. Затем, обхватив своей рукой, прикрывает мне грудь. — Я не говорил, что ты можешь прикасаться к ней, долбоёб. Вали отсюда.
Илай переводит взгляд с меня на стоящего рядом с ним парня, с которым разговаривает Алекс. Это тот самый блондин с детским личиком. И тут до меня доходит, что он тянет ко мне свою руку. Но после слов Алекса парень широко распахивает глаза, и отразившаяся у него на лице похоть сменяется страхом.
Только вот бросается на него не Алекс.
А Илай.
Он с такой силой хватает парня за горло, что кончики его пальцев глубоко впиваются в плоть.
Парень что-то бормочет, его рот беззвучно открывается и закрывается.
Я сжимаю бедра, глядя, как Илай смотрит на этого парня с совершенно невозмутимым выражением лица, но ему не нужно ничего говорить.
И когда он всё же говорит, то произносит лишь одно слово.
— Уйди.
Илай отпускает парня, и тот, кашляя и задыхаясь, начинает тереть усыпанное красными отметинами горло.
Но уходит.
Он поворачивается и бежит со всех ног, расталкивая столпившихся в гостиной людей. Некоторые из них показывают на него пальцем и смеются.
— Спасибо, старик, — говорит стоящий позади меня Алекс, и Илай медленно разворачивается к нам с непроницаемым выражением лица.
Наши взгляды встречаются, и мне хочется, чтобы он подошел ближе. Чтобы он точно так же сжал горло мне.
Мне хочется, чтобы он…
— Да, — только и говорит он, после чего разворачивается и пробирается сквозь толпу, которая, расступается перед ним так, словно он грёбаный Моисей или типа того.
Мне хочется пойти за ним.
Хочется, чтобы он вернулся сюда, ко мне и Алексу.
Алекс наклоняется ко мне.
— Давай выпьем, идёт? — шепчет он мне на ухо, и не успеваю я ответить, как мой бывший кладет руку мне на плечи и ведет через гостиную.
Он такой здоровый, что мне достаточно просто прислониться к нему, и не надо будет протискиваться сквозь толпящихся людей. Они сами расступаются.
Совсем как перед Илаем.
У меня в голове крутится столько мыслей — о том, что маме на глаза попадется видео с моими сиськами. Как она тут же снова отправит меня в реабилитационный центр, и я буду там уже к рассвету. Какого хрена только что сделал Алекс? И может ли это означать, что между нами и впрямь все кончено?
И еще мысли об Илае Аддисоне, схватившем за горло того чувака.
Но Алекс ведет меня на кухню, а Илая нигде нет, и я пытаюсь выбросить его из головы. Повернувшись к Алексу, я стряхиваю его руку со своего плеча.
Он хватает меня за запястье и притягивает к себе. Алекс знает, что, если сейчас меня отпустит, я убегу.
— Что это было, мать твою? — шиплю я.
К нам подходит какой-то чувак, и, взглянув на него, я вижу, что это Дуайт Моррис. Он бежит к стойке с бухлом, и приносит два стакана. Дуайт переводит взгляд с меня на Алекса, потом снова на меня, предлагая мне выпить.
Я смотрю на него, как на идиота. Разве он не видел, что только что произошло?
— Похоже, тебе это не помешает — без тени улыбки произносит он, отчего мне становится немного лучше. Все еще протягивая мне стакан, он устремляет свои золотистые глаза на Алекса.
— Это было совсем не круто, чувак.
«Не надо было этого говорить».
Я вижу, как Алекс сжимает челюсти и с мрачным лицом поворачивается к своему другу.
— Ты что, блядь, не помнишь, что устроила эта сучка на прошлой неделе? — спрашивает он так, словно меня тут вообще нет.
Я выхватываю из протянутой руки Дуайта стакан и, не раздумывая, выплескиваю его содержимое прямо Алексу в лицо.
Отпустив мою руку, Алекс инстинктивно отступает назад, и по его груди растекается смешанный с содовой алкоголь.
В кухне повисает гробовая тишина — ну, за исключением доносящейся из гостиной музыки.
Я слышу, как за раздвижными стеклянными дверями плещутся в бассейне люди, а в гостиной все еще кипит вечеринка.
Но здесь, на этой кухне, кипит только Алекс.
Он открывает рот и, быстро поморгав, проводит ладонью по своему лицу и светло-каштановым волосам. Встряхнув руками, он осыпает нас с Дуайтом брызгами, и тот делает шаг назад, переводя взгляд то на меня, то на Алекса.
Я вижу, как он нервно сглатывает и делает еще один шаг назад.
— Я пожалуй…, — говорит Дуайт и уходит, бросив на меня долгий взгляд.
Я поворачиваюсь к Алексу и скрещиваю руки на груди.