— Это, блядь, самое малое из того, что ты заслуживаешь, придурок.
Он тянется, к раковине, хватает полотенце для рук и, вытерев им лицо и грудь, бросает его на мраморный остров кухни.
Наконец, взгляд его темно-карих глаз устремляется на меня.
— Ты гребаная сука.
Алекс так быстро двигается, что не успеваю я среагировать, как он поднимает меня и швыряет на остров. Стоящие на нем бутылки и стаканы с грохотом катятся во все стороны. Обхватив рукой мою голову, он смягчат удар, не дав ей стукнуться о мрамор. Затем быстро выдергивает из-под меня свою ладонь, и, надавив ею мне на грудь, хватает бутылку текилы. Открутив зубами крышку, Алекс выплевывает ее на пол. Я мечусь под его рукой, брыкаюсь и царапаю ему предплечье, но он подносит бутылку к моим губам.
— Открой свой гребаный рот, или я нахрен выбью тебе зубы, — рычит мне он.
Не знаю, есть ли здесь кто-нибудь еще, но я ничего не слышу. Никто не возмущается и не спешит мне на помощь.
На одну глупую секунду я задумываюсь, где сейчас Илай.
— Да пошел ты, — бросаю я Алексу, когда он склоняется надо мной и еще сильнее прижимает бутылку к моим губам.
Но когда я это говорю, он с силой втискивает её мне между зубов и начинает заливать в горло текилу. Я кашляю и верчу головой, чтобы не захлебнуться текилой на этой дурацкой домашней вечеринке, на которую мне не следовало идти.
Но Алекс, черт возьми, не сдается.
Когда я поворачиваю голову, он поворачивает бутылку, поэтому она по-прежнему у меня между зубами. Его рука пробегает вверх по моей груди и хватает меня за лицо.
— На вкус совсем как сперма Джамала, да, принцесса? — огрызается он, и его глаза напоминают мне две темные ямы.
Я вырываюсь из его хватки и наконец-то могу дышать. Но обжигающая текила уже несется по горлу прямо в мой пустой желудок — не помню, когда в последний раз ела, — и я понимаю, что после текилы, Адди и Экстази меня накроет по полной.
Обычно, когда я с Алексом, мне все равно. Я знаю, что он обо мне позаботится. Алекс может быть полным кретином, может надо мной насмехаться, но все равно обо мне позаботится.
Но только не сегодня.
Сегодня вечером он давно превысил свой привычный лимит в одно пиво, и сегодня он в ударе.
Я подумываю о том, чтобы позвонить Кайли. Маме. Своему дилеру Джаксу. Черт возьми, в этот момент я бы позвонила даже Джамалу. Любому, кто может забрать меня и увезти подальше от этого дерьма, но я даже не знаю, где мой телефон. Я не знаю, где мой телефон, и у меня уже кружится голова и…
«Черт возьми, мне нужен Ксанакс».
Это противоречит здравому смыслу, но при том как, отдаваясь у меня в ушах, колотится моё сердце, и при том с какой нескрываемой яростью Алекс швыряет на стол бутылку текилы, от чего гремят и падают остальные бутылки, это единственная надежда, которая у меня осталась.
По крайней мере, тогда я могла бы закинуться рогипнолом и мне не пришлось бы проходить через очередной ад, припасённый для меня моим бывшим.
Но у меня нет с собой Ксанни, а мой бывший уже перешел к другому пункту программы, так что сейчас мне уже не удастся его найти.
Рванув за руку, Алекс стаскивает меня с острова и перебрасывает через плечо.
У меня кружится голова, комната вращается вокруг меня вихрем цветов и звуков, а Алекс тем временем пригибается, чтобы я не ударилась о дверной проем, и выходит во двор. Мои рецепторы атакует запах хлорки и теплый сентябрьский воздух.
И, похоже, этим всё и закончится.
Насилием.
Потому что, чтобы там не задумал сделать со мной Алекс, ничем хорошим это быть не может.
Я вишу у него на плече, словно тряпичная кукла, а он держит меня одной рукой за спину, а другой — за задницу. Его хватка не слишком сильная, но я ведь стараюсь не блевать, стараюсь не потерять сознание, чтобы не утонуть в этом бассейне, а значит и так никуда не денусь.
И когда он ставит меня на ноги, на грубый холодный бетон, мне кажется, что я сейчас упаду.
Но Алекс хватает меня за руки, удерживая в вертикальном положении.
Смутно я понимаю, что здесь разговаривают и смеются какие-то люди, слышу всплески из бассейна и музыку, которую никак не могу разобрать.
Единственное, на чем я могу сосредоточить свое внимание, — это пристальный взгляд Алекса.
Он мне улыбается, что явно не к добру. Но у него такая милая улыбка, на его загорелом лице мелькает ямочка, а белые, ровные зубы просто идеальны. Я замечаю и многое другое. Маленькую вмятинку на нижней губе, прямо по центру. Янтарные крапинки в его темных глазах и длинные ресницы.
Почему у парней всегда такие красивые ресницы?
Мне хочется спросить у него. Я протягиваю руку, чтобы до них дотронуться, но вместо этого моя ладонь касается его лица, и под ней его кожа кажется такой гладкой, такой тёплой.
— Алекс, — произношу я его имя, и оно звучит неразборчиво, будто у меня распух язык или типа того.
— Алекс, — снова пытаюсь я, и даже слышу звук, но не могу понять, правильно ли я его произнесла.
Боже, я реально обдолбалась.
Алекс все еще держит меня за плечи, и, взглянув ему через плечо, я вижу, что в нашу сторону смотрят несколько человек. Мне известно только то, что мы сейчас у мелкой части бассейна. Но даже с факелами тики и подводной подсветкой, такой яркой, что можно видеть в темноте, мне больше нечего сказать. Я не знаю, насколько мы близко к бассейну. Не знаю, насколько я близко к двери в дом.
И не знаю, насколько я близка к тому, чтобы потерять сознание.
Я слегка покачиваюсь в его объятиях.
— Хочешь поплавать? — спрашивает он меня.
Его слова кажутся вроде как спокойными, но у него на лице такая ухмылка…Короче и ежу понятно, что он явно затевает недоброе.
Я качаю головой.
— Нет, — бормочу я, все еще касаясь его лица. — Это...
Я замолкаю, не в силах вымолвить то, что хочу сказать.
«Это плохая идея».
Дело даже не в том, что я не хочу с ним плавать.
И не в том, что он только что сделал.
И даже не в том, что я чувствую во рту вкус крови, и, думаю, это оттого, что он совал мне в горло ту бутылку.
Дело в том, что если я окажусь в этом бассейне, то обязательно утону.
Но у меня не получается это произнести. Единственные слова, которые мне удается из себя выдавить, это «Я пьяна».
Алекс улыбается и прижимается лбом к моему лбу.
— Хорошо.
И я слишком пьяна, чтобы злиться на его слова или напоминать ему о том, что он только что сделал. Вместо этого я хлопаю его ладонью по голой груди, и он ловит ее, переплетая наши пальцы. Затем кивает в сторону бассейна.
— Ну же, пойдем купаться.
Я мотаю головой, мои веки вздрагивают и закрываются. Всё мое тело словно налито свинцом. Я в полном раздрае. Я говорю ему это, мои слова неразборчивы, но он должен меня понять, потому что он шепчет прямо мне в рот:
— Я не допущу, чтобы ты пострадала, Зара.
От его слов и прикосновений моё тело расслабляется и наполняется теплом. Алекс надёжный. Алекс надёжный. Последние шесть месяцев мы дрались, трахались, кричали и орали, но он надёжный. Он заботился о моей пьяной заднице больше, чем мне хотелось бы признать. Он не сказал моей матери, что я давно уже не в завязке.