Алекс никогда не сможет ей ее дать.
И все же. Ни для одного из нас добром это не кончится.
31
ЗАРА
В пятницу вечером я оказываюсь в джипе Алекса, взявшего курс на побережье.
И не совсем понимаю, как к этому относиться. Я понятия не имею, что делать, если Илай тоже приедет. Не знаю, как мне себя с ним вести. Не знаю, не развяжется ли там по пьяни мой длинный язык и не выболтает ли Алексу того, чего не следует.
Какая-то часть меня этого хочет. Хочет во всем ему признаться. Спросить его о родителях. Сказать, что я хочу попытаться еще раз. Хочу начать все заново.
Другая часть меня задается вопросом, а вдруг эта история с Илаем что-то большее, чем просто интрижка.
— Нам нужно поговорить.
Это первые слова, произнесенные Алексом с тех пор, как он забрал меня из дома, не считая раздавшегося вместо приветствия ворчания. Он проводит большим пальцем по губам, затем снова кладет ладонь на выступ двери. Другой рукой Алекс сжимает руль, мышцы его предплечий напряжены.
— Я не понимаю, что сейчас между нами происходит, — выдыхает он, и я из последних сил сдерживаю себя, чтобы не открыть дверцу машины и не выпрыгнуть на шоссе. — Но нам, наверное, стоит об этом поговорить, да?
Он поворачивается ко мне, как будто ждет моего согласия.
Я несколько раз сглатываю, сильно сожалея, что перед этим не приняла Виванс. Я старалась быть сильной и вместо этого выпила четыре чашки эспрессо из кофе-машины Кайли. Я очень собой гордилась.
Теперь я просто разочарована.
Если мы попробуем начать все заново, если мы снова будем вместе, то мне придется все ему рассказать. Рассказать, потому что Илаю нельзя доверять. Илай уже ему солгал, Илай проболтался о нем с Кайли, и да, мне это помогло, но о чем еще лжет Илай? Что он может выложить Алексу?
Если мы снова сойдемся с Алексом, мне придется во всем признаться. И, вполне возможно, что тогда мы вообще больше не сможем быть вместе.
— Я не знаю.
Это все, что мне удается сказать, глядя перед собой в темное сентябрьское небо. Скоро окончательно наступит осень и начнут падать листья. Жаль, что я сейчас не падаю. Не падаю из этого гребаного джипа.
Алекс замолкает. Даже автомагнитола выключена, и мне это совсем не нравится.
— Ты не знаешь? — наконец спрашивает он.
— Алекс, — я стараюсь говорить спокойно и сдержанно. — Думаю, что сейчас между нами все хорошо.
Говоря это, я на него не смотрю и просто задерживаю дыхание, надеясь, что Алекс не сорвется. Это ложь. То, что между нами происходит, не хорошо. Мне его не хватает.
Но Илай… Когда дело касается его, мне лучше навести в голове порядок.
Алекс так долго молчит, что я задумываюсь, а слышал ли он меня вообще, но по-прежнему смотрю прямо перед собой. А затем он, наконец, произносит:
— Я хочу, чтобы ты вернулась. Я определенно без тебя не могу, Зара. Ты мне нужна.
Меня бросает в жар. Я отчаянно хочу опустить окно, но не опускаю. Я только смотрю перед собой, положив руки на голые бедра под обрезанными джинсовыми шортами. Я рада, что несмотря на то, что сейчас вечер, на мне темные очки, потому что я чокнутая, потому что не хочу, чтобы сейчас Алекс видел мое лицо.
— Но как же все, что произошло?
Мне совершенно не хочется напоминать ему об инциденте с Джамалом. Не хочется, чтобы Алекс снова из-за этого разозлился, но он сам поднимает эту тему. Мне нужно прощупать почву. Если он сможет простить меня за Джамала, то, возможно, простит и за Илая. Возможно, так у нас может получиться.
Алекс кладет свою большую ладонь мне на бедро. От его прикосновения я напрягаюсь, а он только сильнее прижимается к моей коже.
Однако, он по-прежнему мне не отвечает.
— Алекс, — шепчу я в тишину машины. — Ты меня прощаешь?
Его пальцы впиваются мне в бедро.
— Это не твоя вина, что девушка, из-за которой все полетело к херам, мертва, а парень — нет.
Я почти вздрагиваю от этих слов. От его бессердечного тона. В смысле, мне не нравилась Рианна, я толком ее и не знала, но то, как он так беспечно это произнес...
Она, блядь, утонула в его бассейне. Может, все дело в том, что я раздражена, поскольку в кои-то веки не на наркотиках, или, может, просто потому, что я не под кайфом, до меня наконец доходит, как он относится к ее смерти.
Но это факт.
Илай, по крайней мере, притворялся, что ему не все равно.
Илай, по крайней мере, вел себя так, будто у него есть сердце.
Я поворачиваюсь к Алексу и снимаю солнцезащитные очки, понимая, что мой приступ ярости неуместен, но я не в силах его сдержать.
— Как ты можешь так говорить? — спрашиваю я, вспоминая ту вечеринку. Эта девушка, о которой я ни хрена не знаю. Что он мог с ней сделать. — Как ты можешь... Почему тебе, блядь, все равно?
Он смотрит на меня дольше, чем нужно, и мы чуть не съезжаем с чертовой дороги.
— Алекс! — кричу я, и он выворачивает руль, возможно слишком резко.
Мое сердце уже готово выскочить из груди, но он выравнивает машину. Алекс не сводит глаз с дороги, его челюсти сжаты, и он больше ко мне не прикасается.
— Какого черта ты вдруг ведешь себя так, будто тебе не пофиг, что с ней случилось? Она умерла примерно месяц назад, и до сих пор тебе было глубоко насрать.
От его слов у меня жжет в груди, потому что это правда. Потому что последние три недели я провела в наркотическом тумане, как и последние шесть месяцев. Последние три года, если быть до конца честной.
Потому что я так зациклилась на своём собственном дерьме, что мне было плевать на Рианну Мартинсон. На девушку, утонувшую в бассейне, потому что она напилась до бесчувствия, расстроившись из-за парня, которому не было до нее никакого дела.
Такое случается постоянно, девочки умирают из-за мальчиков. В буквальном смысле и в переносном, от их рук и не совсем. Это происходит слишком часто, и всем пофиг. Всем на пофиг, и я не исключение.
Это могла быть я.
Илай сказал, что я хожу во сне. Я и сама это знаю.
«В том бассейне могла быть я».
Я ничего не говорю. Мне нечего сказать.
— В любом случае, За. Не веди себя так, будто у тебя внезапно выросло гребаное сердце, — хмыкает Алекс. — Это так на тебя похоже — перегибать. Рианна поцеловала меня в гребанную щеку, а ты отсосала Джамалу член.
Как будто я не помню. В смысле, это был не самый лучший мой поступок. Но именно это мы всегда и делаем. Причиняем друг другу боль. Психуем. Повторяем. Миримся. Это порочный круг, но таковы уж наши отношения. Так что, возможно, я немного перестаралась. Не то чтобы для этого не было прецедента.
И к тому же, Алекс сам не ангел.
— Что произошло? — ровным тоном спрашиваю его я.
Вот почему я в бешенстве. Потому что мне нужно знать. У меня есть право знать. Но я сохраняю спокойствие, потому что, если я начну по этому поводу психовать, Алекс мне ничего не расскажет.
— Что произошло на той вечеринке? Скажи, почему поговаривают, будто ты замешан в каком-то скандале с изнасилованием. Я хочу услышать всю историю.
Алекс подозрительно долго молчит.
Мне это не нравится.