Я вспоминаю ту модель машины, что стояла у него на столе.
Ту, что была на экране его компьютера.
Вспоминаю, как он прикасался ко мне в бассейне.
В голове проносятся воспоминания, и у меня холодеет внутри. И он в этом доме. Интересно, с кем он сейчас? Здесь более полудюжины машин, а вдоль дороги еще больше. Это может быть кто угодно.
Алекс молчит и не делает ни малейшей попытки выйти. У меня отчетливое ощущение, что сейчас он предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте.
— Послушай, если не хочешь идти..., — начинаю я, но он поворачивается и смотрит на меня в полумраке джипа.
— Мы ведь уже приехали, так? — спрашивает Алекс, все еще сжимая пальцами руль.
Я поворачиваюсь к окну, сморю на растущие вдоль участка деревья. На белеющую над головой Луну.
— Не заладилось с родителями?
— Мамы не было дома.
Этот голос — раздраженный рык, но он же и признание. Вот почему Алекс так расстроен.
— Где она? — не глядя на него, спрашиваю я.
Я продолжаю таращиться сквозь поднятое боковое стекло. И вспоминаю, как смотрела сквозь другое стекло... То, что на кухне у Алекса. И видела плавающий в бассейне труп Рианны Мартинсон.
— Хуй знает, — говорит он и открывает свою дверь.
Я делаю то же самое, и мы выходим из машины, захлопнув за собой двери.
У задней части джипа Алекс хватает меня за руку и притягивает к себе. Я чувствую исходящий от него жар, его челюсти плотно стиснуты, даже когда он переплетает у меня за спиной пальцы и прижимает к себе.
— Давай сегодня повеселимся, идет? — спрашивает он, но слова Алекса расходятся с его внешним обликом, который в целом пугающий. — Давай сегодня повеселимся, а завтра утром все уладим, хорошо?
Я сглатываю и отвожу взгляд. Думаю об Илае.
Боже, знал бы Алекс...
Я поднимаю голову, заглядываю Алексу в глаза и все же заставляю себя кивнуть.
Затем киваю в сторону багажника. Там моя сумка с вещами. И хотя я твердила себе, что не буду этого делать, там есть немного Экстази, и я определенно собираюсь его принять.
Алекс долго на меня смотрит, а затем отпускает и открывает багажник. Я перекидываю сумку через плечо, и мы вместе направляемся к извилистому деревянному настилу, ведущему к двери пляжного домика.
34
ИЛАЙ
Я замечаю ее раньше, чем она меня.
Я сижу на диване в гостиной, одной рукой обнимаю Кейтлин, другой — держу пиво. На том конце дивана сидит друг Алекса Дуайт со своей девушкой Надей, а за столом мои товарищи по команде играют с девчонками в Дженгу. (Дженга — настольная игра, где игроки по очереди достают блоки из основания башни и кладут их наверх, делая башню всё более высокой и всё менее устойчивой – Прим. пер.) Я слышу, как блоки рассыпаются, всё валится к черту, раздается всеобщий смех, и кто-то один орет:
— Дженга!
Свет приглушен, из динамиков льется «Techno Thot!» от Kamaara, и я вижу, как по лестнице поднимается Зара, держа за руку Алекса.
Который, как обычно, кажется раздраженным.
— Алекс! — окликает его Дуайт, стряхивая с себя руку Нади, и она тут же делает глоток из своего стакана. — Ты приехал!
Алекс не утруждает себя праздничным выражением лица. Заметив Дуайта, он только приподнимает брови в знак приветствия, затем, по-прежнему держа Зару за руку, идет с ней по небольшому коридору в сторону кухни.
Когда они исчезают, Дуайт закатывает глаза и поворачивается ко мне.
— Что его так бесит?
Поерзав на диване, Надя прижимается к Дуайту и заправляет за ухо прядь длинных черных волос.
— Алекса всегда что-нибудь бесит.
Кейтлин смеется в свой стакан.
Я по-прежнему смотрю в сторону кухни, ожидая, когда они выйдут.
Кейтлин немного придвигается и кладет руку мне на бедро. Я ее не приглашал, но с другой стороны, я обычно вообще мало кого сюда приглашаю. Это дом моего отца, но я не устраиваю тут сборищ не из уважения к нему, а просто потому что в целом не люблю людей. Эта хрень всегда была идеей Алекса.
— Илай, у тебя есть огонь? — спрашивает меня Дуайт, и я с неохотой отвожу взгляд от кухни. Убрав руку с Кейтлин, я вытаскиваю из кармана джинсов черную зажигалку и протягиваю ее Дуайту.
— Спасибо, мужик.
Я знаю, что он собирается курить не сигареты, и когда Дуайт предлагает мне косяк, то без колебаний его беру. Я редко пью и курю, но иногда без этого никак.
Например, сегодня вечером.
Когда Зара так близко, но в то же время так чертовски далеко.
Наконец, после того, как я уже выкурил половину косяка Дуайта, Алекс с Зарой возвращаются в гостиную и садятся на стоящий напротив диван.
На Заре рваные черные шорты и облегающая белая майка. Ее солнцезащитные очки сдвинуты высоко на лоб, и предполагаю, что остальное свое барахло она оставила в комнате, в которой обычно живет Алекс.
Распущенные светлые волосы Зары волнистыми локонами обрамляют ее бледное лицо. У нее в руке стакан, который она опорожняет еще до того, как Алекс успевает сделать первый глоток пива.
Пока Алекс с Дуайтом пиздят о предстоящей на следующей неделе игре, а Кейтлин водит пальцами по моей руке, пока Надя играет в своем телефоне, Зара просто таращится в пол.
А я таращусь на нее, но она отказывается встречаться со мной взглядом. Хотя и знает, что я на нее смотрю. Должна знать.
Внезапно Зара встает с дивана, ставит пустой стакан на стол.
— Где ванная? — громким голосом спрашивает она, чтобы ее было слышно сквозь музыку.
За столом парни с девчонками завершают очередной захватывающий раунд Дженги, а Алекс поднимает на Зару глаза, но продолжает разговаривать с Дуайтом.
— Внизу. Направо, — говорю ей я.
Зара не оборачивается. Она просто сует руки в карманы и, кивнув, практически убегает в направлении лестницы.
— Ненормальная чувиха, — бормочет рядом со мной Кейтлин так, что ее могу слышать только я. — Не знаю, как Алекс может находиться с ней в одной комнате после всего, что она натворила.
Я бросаю взгляд на Кейтлин, от марихуаны у меня слегка отяжелела голова.
Кейтлин симпатичная, у нее длинные темно-русые волосы. Ярко-голубые глаза. Искусственный загар. У нее какие-то неестественно большие глаза, а щеки немного впалые — ничего похожего на круглое личико Зары, — но у Кейтоин толстая задница, и она круто делает минет.
А еще она, оказывается, недалекая стерва.
Я встаю с дивана и откашливаюсь. Не сказав ни слова, я прохожу мимо разговаривающих Дуайта и Алекса и спускаюсь по лестнице в темноту первого этажа папиного пляжного дома.
Мы часто приезжали сюда с мамой. Папа тут бывал редко, он работал. Работа — это занятие для мужчины, а развлекать меня должна была мама.
Когда мне исполнилось тринадцать, все это вышло ему боком, но, думаю, к тому времени с самой сложной частью она уже справилась.
Каждый мой шаг отдается скрипом ступенек, так что я не похож на парящее по дому привидение, но даже при этом, Зара все равно, блядь, в меня врезается, когда я спускаюсь на первый этаж.
Я тянусь к ней, чтобы ее поддержать, и она хватается за мою футболку, чуть выше бицепсов.