Я перестаю дышать, потому что уже знаю, что он сейчас скажет. Знаю это и ненавижу. Ненавижу его.
— Ты утверждала, что хочешь испытать все, Зара, — тихо произносит в темноте Илай. Мы смотрим на него, и Алекс сжимает в пальцах мою ладонь. — Разве нет?
Никто не произносит ни слова.
Даже при том, что наверху гремит музыка, и раздается шум голосов, все молчат.
Я слышу какое-то движение и понимаю, что Илай одевается, хотя и не вижу его. Я его не вижу, и все по-прежнему молчат.
У меня в груди слишком быстро колотится сердце. Слишком быстро, и я задыхаюсь. Я все еще задыхаюсь.
— О, теперь тебе нечего сказать, малышка?
Алекс до боли сжимает мне пальцы. Его хватка такая крепкая, ладонь липкая.
— Какого хрена ты несешь? — спрашивает он стоящего в темноте Илая.
Я почти слышу, как Илай улыбается.
Нет.
Он этого не сделает.
Он, блядь, этого не сделает.
— Ах, ну, раз сейчас Зара, похоже, смущается, думаю, она не будет против, если я скажу за нее, — шумно выдыхает Илай. Я крепко зажмуриваюсь. — Прямо перед тем, как я трахнул ее пальцами у нас дома, она сказала мне, что хочет испытать всё.
Никто не двигается.
Такое чувство, что никто не дышит.
Никто ничего не говорит.
И не шевелится.
У меня такой быстрый пульс, что кровь стремительно проносится по венам, отдаваясь абсолютно везде. В глазах. В голове. В ладони, которую все еще сжимают пальцы Алекса.
Но это длится недолго.
Он отпускает мою руку и неровными шагами отходит от кровати.
Не взглянув на меня, Алекс спрашивает:
— О чем ты говоришь?
И знаете, что самое страшное? В его голосе нет злости. В нем нет даже ревности.
Похоже, он искренне растерян.
Может, ему даже больно.
— Нет, — с трудом выговариваю я. — Илай, нет.
Алекс по-прежнему не делает попыток на меня взглянуть.
— Да, малышка. Да, — снова вздыхает Илай, и теперь я его вижу.
Он одет, руки в карманах. Разговаривая с Алексом, Илай пристально смотрит на меня.
— Она офигенная, мужик. Понимаю, почему тебя к ней так тянет, даже при том, что она гребаная шлюха.
Вздрогнув, я прикрываю руками глаза.
Он этого не сделает.
На самом деле, он этого не сделает.
— А ее рот..., — из груди Илая вырывается стон. — Им она тоже классно работает. Все в ней такое охуительно тугое и идеальное, и когда она кончает, то потом такая влажная, что просто сочится.
«Нет. Нет. Нет».
— О чем ты, блядь, говоришь? — снова спрашивает Алекс, и вот теперь он взбешен. Теперь он поворачивается ко мне.
Убрав ладони от глаз, я крепче обхватываю себя руками, искренне желая исчезнуть. Желая оказаться где-нибудь в другом месте. Как можно дальше отсюда.
Мне не следовало сюда приезжать.
— Я не знаю, что...
— Не лги, малышка, — резко обрывает меня Илай. — Не смей, блядь, сейчас врать.
— О чем он говорит? — голос Алекса становится громче. Мой бывший подходит ко мне, и я это чувствую. Его гнев. Он как исходящий от его тела жар. — О чем, черт возьми, он говорит, Зара?
Я начинаю покачиваться, сжавшись в комок. Мне трудно сосредоточиться и подумать, а алкоголь с Экстази еще больше все усложняют. Очень усложняют.
— Не бросай меня.
Это все, что у меня получается сказать. Мой голос тих и еле слышен, и я хочу просто уйти. Как говорил Алекс. Хочу, чтобы он унес меня отсюда. Я хочу уйти.
— Не бросай меня, — снова умоляю его я. — Пожалуйста, не бросай меня.
Алекс подходит ближе.
— О чем. Мать твою. Он болтает, Зара? — теперь он уже орет, и я крепче прижимаюсь к изголовью кровати.
Илай молчит.
Внезапно до меня доходит, что он наслаждается этой сценой. Ему это нравится.
Я пытаюсь сглотнуть, но во рту пересохло. У меня сжимается горло.
— Алекс, — это слово словно зазубренное лезвие. — Алекс, пожалуйста, не бросай меня. Давай уйдем? Давай просто уйдем?
«Не оставляй меня здесь с ним».
Алекс хватает меня за подбородок, и приподняв мое лицо, заставляет взглянуть на него.
— Скажи, что это неправда.
Я делаю глубокий вдох. Выдох.
— Скажи, что это неправда, принцесса, — теперь умоляет он. Упрашивает меня. — Скажи мне, что он лжет.
Я хочу. Боже, я очень хочу это сказать. По моему лицу бегут слезы, горячие и влажные. Они стекают по щекам на все еще сжимающие мой подбородок пальцы Алекса.
— Зара, — Алекс опускается на колени и, убрав руку от моего лица, касается ею моих укрытых одеялом ног. — Зара, пожалуйста, скажи, что это неправда.
Он наклоняется и говорит это так тихо, что его слова похожи на шепот. Его голова наклонена к моим ногам.
У меня в груди разрывается сердце.
Илай по-прежнему молча наблюдает за происходящим.
— Не бросай меня, — шмыгая носом, повторяю я. — Алекс, пожалуйста, не бросай меня.
Он молчит, а затем снова поднимается и, зарывшись пальцами в волосы, поворачивается ко мне спиной.
— Ты тупой, тупой ублюдок.
Едва с его губ слетают эти слова, как он толкает Илая к двери, и я клянусь, что слышу треск деревянной панели.
— Ты тупой сукин сын, — повторяет он, обеими руками схватив Илая за горло. Он бьет его головой о дверь один раз, второй, звук ударов такой громкий, что я каждый раз вздрагиваю. — Что, черт возьми, с тобой не так?
— Алекс, — хрипло произношу я его имя и вытираю глаза тыльной стороной ладони. — Алекс, пожалуйста, давай просто уйдем?
Алекс снова бьет Илая головой о дверь, но Илай только смеется. Как будто ему все равно. Как будто он гребаный психопат.
Но тут начинает смеяться Алекс.
Он отступает от Илая и, отпустив его, поднимает руки, показывая, что на этом всё.
Затем поворачивается ко мне.
— Пошла ты на хуй, Зара. Все, блядь, кончено. Между нами все кончено. Иди нахрен. Сама найдешь дорогу домой.
А потом Алекс берет с пола свою футболку и натягивает ее через голову. Он подходит к двери и, схватив Илая за ворот, выталкивает его из комнаты, после чего выходит вслед за ним, так сильно хлопнув дверью, что со встроенных полок падают на пол книги.
Я задерживаю дыхание в надежде, что он вернется.
В надежде, что он хотя бы отвезет меня домой.
Но он не возвращается.
Проходят минуты, а он не возвращается.
36
ИЛАЙ
Она его умоляла.
Она, блядь, умоляла его, когда я дал ей шанс на свободу.
Умоляла так, будто она и впрямь гребаная шлюха.
Алекс запер дверь, вытолкал меня, а затем ушел, не сказав никому ни слова. Я подумал о том, чтобы выломать дверь в комнату, в которой осталась Зара, но она, блядь, его умоляла.
Я поднялся наверх. На меня накинулась Кейтлин с требованиями объяснить, что, черт возьми, на меня нашло.
Я ушел. Нахер ее. Нахер Зару. Нахер Алекса.
Я уехал в дом своего отца. Два часа вел машину в полной тишине.
Мой отец живет в десяти минутах езды от кампуса Кэйвена, но я никогда не бываю дома. Все равно отец обычно в командировках, или же трахается с какой-нибудь едва знакомой сучкой, а у меня нет желания слушать эту хрень.