Все еще поджав пальцы ног, Зара прикусывает губу. Даже чертовы пальцы у нее на ногах красивые. И это наводит меня на мысль.
— Поехали на педикюр.
Она поднимает голову и смотрит на меня так, словно я предложил ей вмазаться героином.
Я пожимаю плечами.
— Одевайся. Я тебя отвезу.
— Ты хочешь сделать педикюр? — с явным недоверием спрашивает меня она.
— О, принцесса, не будь сексисткой. Я тоже слежу за пальцами ног. Люблю заниматься этим в мертвый сезон, — признаюсь я. — Обрабатывать все эти мозоли.
— Ногти в розовый цвет ты тоже красил? Потому что, знай я об этом...
Я наклоняю голову и пожимаю плечами.
— Тебя это беспокоит?
Усмехнувшись, Зара проводит рукой по волосам.
— Алекс Карди, квотербек и брутальный качок, делал розовый педикюр?
Ладно, это зашло слишком далеко.
— Нет, к твоему сведению, я его не делал, — я хватаю еще один кусок бекона и бросаю в рот. Затем жую его, проглатываю и подхожу к Заре.
Она смотрит на меня с недоверием, но, когда я обнимаю ее за плечи, Зара не кричит, не отталкивает меня и не отстраняется. Похоже, она уже смирилась с этой фигней.
Я притягиваю Зару к себе, наслаждаясь ее ароматом.
— Можно сделать педикюр без лака, ты в курсе? Людям с ногтями это тоже нравится, хотя у меня капец как сводит ноги в этих массажных креслах. Видимо, они не рассчитаны на профессиональных спортсменов.
Я тащу ее по коридору к комнате. Она нехотя идет со мной.
— Ты не профессиональный спортсмен.
— Нет. Я буду кем-то менее крутым и более тронутым. Адвокатом.
Она поднимает на меня взгляд, ёрзая у меня под мышкой.
— Адвокаты не должны общаться с наркоманами.
— Поэтому я здесь и торчу, чтобы вылечить тебя и, чтобы, когда мы поженимся и все такое, я мог бы пойти на работу и не волноваться о тебе.
Зара напрягается под моей рукой, у меня ёкает сердце, и я удивляюсь, какого хрена вообще это сказал. И что она теперь ответит.
Она выкручивается у меня из-под руки и, встав передо мной, ловит мой взгляд. Даже воспалённые, с этой ее дурацкой размазанной подводкой, сине-зеленые глаза Зары просто завораживают.
— Алекс, — хмурится она, глядя на меня, в лучах льющегося из окна солнца. Мы стоим в изножье ее кровати, зеленое одеяло наполовину съехало на пол после того, как Зара выбралась из постели. — Ты не обязан этого делать.
Я бросаю взгляд на смятые простыни, представляя, что они все еще теплые от ее тела. Вспоминая, как всю ночь прижимал Зару к себе.
— Но я все равно сделаю.
Она упирает руки в бока.
— Нет, не сделаешь. Это не твоя проблема.
Я стискиваю зубы, сжимаю кулаки. Сколько раз мне еще повторять ей, что она именно моя проблема?
— Зара. Я никуда не уйду. Не раньше, чем тебе станет лучше.
— Это несправедливо. Это моя квартира. Ты, блядь, не имеешь права здесь находиться.
— Красотка, а ты разве не знала? Жизнь вообще несправедлива.
Она закатывает глаза.
— Иди нахер, Алекс.
— Пофиг, — я отворачиваюсь от нее, чтобы вернуться на кухню. Это не обсуждается. Я никуда не уйду.
Однако Зара хватает меня за руку и рывком разворачивает к себе.
— Не будь козлом.
Она явно знает, что делает, потому что на последнем слове ее глаза вспыхивают, и когда Зара, хлопнув ресницами, останавливает на мне свой взгляд, на ее розовых губах проступает улыбка.
— Зара. Не делай этого.
— Я хочу, чтобы ты ушел. Ты же знаешь, что проблема не только у меня. Что там с твоим контролем гнева? Просто, блядь, смешно. Почему бы тебе для начала не заняться собой, а уж потом...
Я чувствую, как во мне закипает тот самый гнев. Во всем теле становится жарко, особенно в груди. Пульс учащается, и я готов взорваться.
— Это не у меня, блядь, проблема, Зара! — я вырываюсь из хватки Зары, отбросив ее руку. — А у тебя! Это ты каждый гребаный день обдолбанная, это ты трахалась с моим другом. Это о тебе волнуется твой наркодилер!
Я наклоняюсь к ней.
— Это у тебя зависимость. У тебя пиздец какая проблема. Я свою жизнь не проёбываю. А ты еще как!
Зара по-прежнему держит меня за руку, сверля злобным взглядом
— Отпусти меня, За.
Она только сильнее сжимает мне руку, впиваясь ногтями в кожу. Она подходит ближе, так, что я ощущаю жар ее тела. Вдыхаю ее запах.
— Убирайся нахрен из моего дома.
Я прикусываю язык.
— Отпусти меня.
Зара не отпускает.
Мы оба знаем, что при желании я мог бы ее оттолкнуть, но думаю, она этого и ждет, поэтому я просто засовываю руки в карманы шорт и смотрю на нее.
— Ты не даешь мне понять тебя и явно ненавидишь меня, так какого хрена мы делаем? – рявкает она.
— Заткнись и дай мне выйти из этой гребаной комнаты.
Зара смеется, запрокинув голову, и мне хочется впиться пальцами в ее бледное горло.
— Я дам, — говорит она и, опустив подбородок, испепеляет меня взглядом. — Как только ты согласишься уйти.
Она отпускает меня и злобно произносит:
— Если ты меня не оставишь меня в покое, то видишь эти шрамы? — Зара задирает надетую на ней футболку и показывает проступающие у нее на бедрах шрамы. Те, о которых я слишком боялся спросить. — Если ты не уйдешь, я скажу всем, что это ты меня ими разукрасил. А теперь выметайся отсюда.
— Что, черт возьми, произошло? — спрашиваю ее я, потому что сейчас самое подходящее время. Сейчас, когда она меня ими шантажирует. Я делаю шаг к ней и вижу, как из ее глаз исчезает решимость. Зара высокая, но я, блядь, почти на фут выше ее.
— Рассказывай, откуда они у тебя.
Зара отпускает футболку.
— Ты никогда их не замечал. Тебе всегда было пофиг.
«Дура. Для умной девушки она иногда может быть такой дурой».
— Нет.
Я хватаю ее за футболку (за мою футболку) и, развернув, прижимаю к стене. Ее лицо краснеет от ярости, Зара задыхается и хватает меня за руку, но я ее не отпускаю.
— Не вешай это на меня. Я с самого первого гребаного дня о тебе заботился. Гораздо больше, чем ты когда-нибудь сама заботилась о себе. Я замечал в тебе все. Шрам у тебя на внутренней стороне бедра. И тот, что на внешней, — я вижу, как от этих слов Зара втягивает воздух. — Теперь можешь рассказать мне откуда они взялись или держать это все при себе, но не вмешивай в это меня. Зара, я люблю тебя и всегда любил. Это не обсуждается, и уходить я тоже не собираюсь.
Я резко отпускаю ее и отступаю назад.
— И даже не думай о том, чтобы сбежать. Клянусь Богом, Зара, если ты только попытаешься, твоя задница так быстро окажется в реабилитационном центре, что ты даже не поймешь, как, черт возьми, это произошло.
— С чего бы моей матери тебе доверять? — прищурившись, бросает Зара. — С чего это она вдруг поверит тебе, а не мне?
— Ну, Кайли же мне как-то поверила? Кайли, мать ее, Джонс, и уверяю тебя, что у нас с ней нет ни хрена общего. Не провоцируй меня, Зара. Не провоцируй меня, блядь, потому что я по любому тебя уделаю.
41
ЗАРА