А потом Рианне не удалось отбить его у Зары, и тогда она принялась за меня. Рианна хотела меня, но я, черт возьми, ее не хотел.
Она была всего лишь средством для достижения цели.
Но с Рианной я разобрался.
И с Алексом тоже разберусь.
Когда я сворачиваю на подъездную дорожку, Зара все еще тихо посапывает на пассажирском сиденье, я знаю, что с самым важным уже разобрался. Я сделал так, что Зара в курсе, что она моя. Что время игр закончилось, потому что я устал смотреть, как с ней тусят все, кому не лень. Я получил желаемое, заставив Алекса смотреть, как я ее трахаю, и теперь покончил с этим дерьмом.
Теперь она моя.
47
АЛЕКС
Я добираюсь до ее квартиры только в субботу утром.
Субботнее утро, солнце еще не взошло, но я ехал так быстро, как только мог. После того, как я разобрался с мамиными адвокатами, и папа психанул и ушел, я долго ворочался в постели в доме моих родителей.
Я пытался отогнать от себя эту мысль. Твердил себе, что Зара, скорее всего, просто заснула. Что с ней все в порядке. Что она очень устала. Что я ей доверяю, и с ней все хорошо.
Но уснуть я не смог, и не очень-то ей доверяю, поэтому я поехал.
Я взбегаю по лестнице в ее квартиру, сокрушаясь, что у Зары нет гребаной машины, чтобы я сразу понял, здесь она или нет. С тех пор, как Зара сказала, что тоже по мне скучает, она не отвечала на звонки и сообщения.
И на этом все.
Я стучу в ее дверь, сначала тихо.
Никто не отвечает.
Кайли здесь нет. В этом я уверен, потому что ей я тоже звонил.
Тишина. Никто не подходит к двери. Я не слышу за ней никакого движения.
Я стучу снова, на этот раз громче. Я задаюсь вопросом, выйдут ли ее соседи, но из одной из квартир грохочет музыка, так что я не слишком беспокоюсь по этому поводу. Черт, да даже если бы они все крепко спали, мне насрать.
В третий раз я так сильно ударяю ладонью по двери, что она просто, блядь, распахивается.
«Какого хрена?»
Зара бы ее заперла. Если бы с ней все было в порядке, если бы она была здесь, эта дверь была бы заперта, и даже мне не удалось бы сломать замок, просто постучав в дверь.
Я вхожу в квартиру.
Здесь чертовски темно, и я боюсь, вдруг Зара спит, и я до чертиков ее напугаю, но она бы заперла эту дверь.
Но пройдя внутрь и тихо закрыв за собой дверь, я чувствую это.
Чувствую резкий запах алкоголя, и у меня холодеет внутри.
Меня мутит, сводит желудок, я упираюсь руками в колени и закрываю глаза. Проглатываю подступившую к горлу желчь.
Открыв глаза, я пытаюсь, черт возьми, взять себя в руки.
Это просто алкоголь, твержу я себе. Это просто алкоголь, и это нормально. Могло быть и хуже. Мне следовало забрать те бутылки, выбросить это дерьмо, но могло быть и хуже. Могло быть и хуже, и, возможно, Зара просто спит в своей постели. Может, она просто слишком много выпила, и мы с этим справимся. Мы все исправим.
Я щелкаю выключателем на кухне и моргаю, привыкая к свету.
И тогда у меня начинает кружиться голова.
На кухонной стойке стоят бутылки с алкоголем — к счастью, некоторые из них все еще полные — и нет ни стаканов, ни стопок, ничего, что указывало бы на то, что у Зары была вечеринка, но на полу виднеется что-то красное.
Я подхожу ближе, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть, и у меня пересыхает во рту.
У меня внутри ощущение пустоты, волосы на затылке встают дыбом.
Это похоже на кровь.
Ее совсем немного, но что еще хуже, пол слегка влажный, как будто его только что вымыли или…
Я встаю на ноги, кухня кружится вокруг меня. Я направляюсь к небольшому шкафчику, открываю дверцу и хватаю белое мусорное ведро, вытаскиваю его, чтобы лучше разглядеть содержимое, и откидываю крышку.
Отступив от ведра, я снова поднимаюсь.
Внутри него разбитые бутылки и бумажные полотенца, насквозь пропитанные кровью. Но не только.
Под окровавленным бумажным полотенцем практически скрыто кое-что еще, но не совсем.
Не совсем, черт возьми.
В этом мусорном ведре лежит гребаный шприц.
Я не могу думать. Я даже не слышу ничего, кроме оглушительного звона в ушах. Выкрикивая имя Зары, я врываюсь к ней в комнату, пинком распахиваю дверь и включаю свет.
Она, блядь, этого бы не сделала.
Не сделала.
Никогда.
— Зара!
Я откидываю с нее одеяло, но ее там нет.
Ее, блядь, здесь нет.
*****
Я добираюсь домой в мгновение ока. Когда я выпрыгиваю из своего джипа и захлопываю дверцу, солнце маячит оранжевой вспышкой на горизонте, воздух прохладный. Я почти ничего этого не замечаю. Отпираю входную дверь дома, включаю свет и захлопываю ее.
Мой взгляд устремляется на лестницу. Сейчас я вытащу Илая из постели, и он поможет мне найти Зару. Мне пофиг, что он больной ублюдок, пофиг, что мы больше не разговариваем. Он, блядь, мне поможет.
Я уже позвонил ее матери, нашел в Интернете ее номер, но она не ответила. Она, наверное, спит с выключенным телефоном, как и все остальные долбоебы на этой планете.
Я подумывал о том, чтобы позвонить в полицию, но пока не уверен, что это поможет. Пока нет.
Я уже собираюсь взбежать по лестнице, во все горло зовя Илая, но тут замираю, поскольку из коридора через раздвижные стеклянные двери кухни замечаю что-то странное.
Горят факелы тики, из-за мягкой подсветки бассейна голубая вода переливается под легким бризом. И очень-очень-медленно встает солнце. Все это дает мне достаточно света, чтобы видеть, но я все еще не верю своим глазам.
Я отхожу от лестницы, и иду по коридору.
У меня такое чувство, будто я пробираюсь сквозь бетон. Я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Что не доберусь до конца этого гребаного коридора.
Этого не может быть.
Наверное, я брежу, потому что совсем не спал. У меня глюки, потому что я устал и разбирался с маминым дерьмом и с папиным дерьмом, и думал о Заре, и мучился угрызениями совести за то, что оставил ее одну.
Нет, это не может быть тем, о чем я думаю.
Это не она лежит сейчас у бассейна на пляжном полотенце, сложив руки на животе и раздетая до нижнего белья.
И это не Илай сидит рядом с ней, опустив ноги в воду и пристально глядя на нее.
Это, блядь, не может быть правдой.
Я пытаюсь сглотнуть, но мое горло словно из наждачной бумаги. Сердце так сильно колотится в груди, что она реально болит. Это неправильно.
Все это неправильно.
Зара поехала к нему? В этом все дело?
Но, черт возьми, еще нет даже шести утра. И этот алкоголь, и гребаный шприц…
Я сжимаю руки в кулаки и иду по коридору, Пытаясь шагать уверенно и ровно. Пытаясь не бежать. Я не могу убежать.
Не могу убежать.
Я подхожу к раздвижной стеклянной двери, и ни один из них не поднимает глаз. Мне кажется, я вижу, как шевелятся губы Илая, как будто он что-то говорит, но не слышу, о чем они беседуют.
Я осознаю, что рядом с Зарой стоит маленькая круглая колонка.
Играет музыка.
Я узнаю эту мелодию, потому что это я когда-то дал ее послушать Илаю.